Виолетта Горлова - Как пальцы в воде

После легкого обеда я возвратился в свой офис. Просмотрев всю почту, я еще раз убедился в следующем своем постулате: когда у тебя много родственников – это очень хорошо, но когда они находятся на некотором расстоянии – это счастье. Односложно ответив почти всем, кто нуждался без промедления получить от меня весточку, я облегченно вздохнул. Следующие пару часов мы с Шарлоттой потратили на обсуждение набросков наших новых визиток и рекламы. В процессе этого творческого поиска к нам присоединились Скотт и Нора, но увеличение общего умственного потенциала не повлияло на результативность наших потуг. Так и не придя к каким-то конкретным результатом, мы решили дождаться приезда Фрэнка.

Было уже четыре часа пополудни, когда я решил, что на первый рабочий день, мне выпала, можно сказать, непосильная нагрузка; и уже не менее часа мой обессиленный организм нуждается в отдыхе. Попрощавшись со своими сотрудниками, привычным маршрутом я покинул здание Центра.

Звонок от Элизабет Старлингтон застал меня на пол-пути к дому. Дама вежливо поинтересовалась моими планами на вечер. Я ответил: они, то бишь планы, находятся в моем сознании в несколько размытой форме. Миссис Старлингтон предложила мне помочь в процессе их более четкого оформления. Я не такой экстремал, чтобы отказывать этой женщине: не стоит подвергать себя необдуманному риску, тем более что у меня на сегодняшний вечер вообще не было никаких планов, даже в их эскизном варианте.

Пребывая в достаточно обалдевшем состоянии от последовавшего предложения, я согласился на встречу с миссис Старлингтон без всяких раздумий, стараясь по возможности приглушить восторженные ноты в тембре моего голоса. Домой я пришел в таком же, растерянном, состоянии, поэтому немного поразмышлял вслух на предмет будущей встречи. Услышав мой голос, сизым клубочком в гостиную вкатилась Клео (иногда она, впадая в детство, носится за своим хвостом). Но заметив, что в комнате, кроме меня, никого нет, она лениво зевнула и возвратилась к своей игре: к моим монологам кошка давно привыкла. Умное животное, очевидно, пришло к выводу: с таким моим, не самым отвратительным, недостатком она может спокойно сосуществовать.

После небольшого и не очень качественного аутотренинга (из-за многочисленных вопросов, сразу засуетившихся в моей голове, элементарно не мог сосредоточиться), я стал анализировать все, что могло заинтересовать Элизабет Старлингтон, к тому же имеющее отношение ко мне. Но ничего толкового на ум не приходило. Что ж, пару часов «маринования» моего любопытства – полезно для воспитания стойкой выдержки.

Но все же взвинченность мозгов мешала мне заниматься чем-то конкретным, тем более что и нервозное состояние не собиралось меня покидать. Не люблю янервничать, особенно если на то нет конкретныхпричин.

Безусловно , я был знаком с миссис Старлингтон, но еще ни разу она мне не звонила лично, тем более с просьбой о встрече.

Элизабет Старлингтон… своего рода,миф и тайна для многих, а скорее всего, для всех.Ее ненавидели, боялись, но, бесспорно, уважали; ей завидовали, прислуживали и льстили, за глаза называя Минервой (в римской мифологии богиня мудрости). Она отвечала окружающему миру бесстрастным равнодушием. Ее фотографии не часто украшали первые полосы газет и журналов. Однажды она заметила: настоящее богатство и «негромкая» власть не нуждаются в фотовспышках.Женщина процитировала эту фразу, вероятно, не имея в виду себя, но такой комментарий к ней, конечно же, относился. Если и появлялись пресс-релизы о миссис Старлингтон, то только с ееведома и, подозреваю, не без определенной цензуры. Так что ее равнодушие все же было отнюдь не абсолютным.

Выше среднего роста, худощавая, без малейшего намека на какие-либо округлости, неопределенно-среднего возраста, Элизабет выглядела достаточно молодо, без видимых признаков старения, хотя ей было уже чуть за пятьдесят. Впрочем, разве это возраст для амбициозной женщины с огромными финансовыми возможностями?

У нее было аскетичное, даже худосочное,лицо, которое сложно назвать красивым, несмотря на правильность его черт. Светло -пепельные, коротко подстриженные волосы иредкого голубовато-стального оттенка большиеглаза на бледном лице создавали образ холодной и недосягаемой снежной вершины. Удивительно, но при этом женщина не страдала излишним высокомерием или снобизмом, хотя небольшая доля надменности ей была присуща. Что же касается общего образа ее внешности, судя по всему, при желании Минерва могла бы быть болееженственной, но не обременяла себя такими, по ее мнению, мелочами.