Яна Ржевская: Дорогой Жан…

Вот и свершилось правосудие, если не человеческое, то уж точно выше него. Тот, кого мы преследовали так долго и упорно, больше никому не причинит зла, но мои уста замыкает тихий священный ужас, когда я думаю об обстоятельствах, при которых это произошло.

Вернувшись в наш милый дом, наполненный любовью и заботой, я обниму тебя, дорогая Ортанс, поцелую руку тетушке и буду долго сидеть у камина в гостиной, согревая не тело, но душу. А потом я расскажу тебе, Ортанс, только тебе одной, жуткую и печальную повесть о двух братьях, давным-давно, когда нас с тобой еще не было на свете, полюбивших одну и ту же девушку, свою кузину. Это будет страшная повесть, Ортанс, о любви превыше смерти, об отчаянии и искуплении. Да, об искуплении, равном которому и представить невозможно.

Мы опоздали. Правосудие, страшное и справедливое, свершилось без нас, и тот, кого мы так долго искали, пал от руки самого Провидения, стоявшего за спиной больного старика, умирающего в пустом ледяном доме. Знаешь, Ортанс, легко быть Ланцелотом, когда ты молод и силен, рядом опытные старшие товарищи, а жизнь поддается твоему натиску. Но так, как он… Страдая от голода, холода, бессилия старости и болезни – все же противостоять злу и внешнему, и внутреннему, что таилось в нем самом? Есть ли предел силам человеческого духа? Мне страшно, Ортанс, страшно и завораживающе смотреть в эту бездну, которая, рано или поздно, раскинется перед каждым из нас. Этот человек не верил в Бога, но да будет мне позволено сказать, что бог верил в него. Величайший грешник, в последние дни свои он поднялся к еще более величайшему греху – и искуплению. Ортанс, я обязательно расскажу тебе о нем! О том, кто своим последним деянием спас уже обреченную преступному закланию жизнь. И какую жизнь! Ах, Ортанс, если бы ты видела эту девушку! Если бы ты только ее видела, ты бы поняла, почему мне хочется назвать ее ангелом – и только мрачная память о другом человеке, осквернившем это слово, удерживает меня. Но она воистину ангел, и я надеюсь, что когда-нибудь вы познакомитесь…

Инспектор Мерсо и господин Жавель возвращаются в Тулузу. Мне грустно расставаться с ними, но я благодарен за все и понимаю, что уже никогда не стану прежним, тем наивным Ланцелотом Архивным, кинувшимся на поиски своего подвига. Но, наверное, так и должно быть, когда взрослеешь? Что-то уходит безвозвратно, но приходит другое взамен. Я обещал инспектору и господину Жавелю написать, удастся ли мне поступить на юридический факультет Сорбонны. Но пока я на несколько дней задержусь в Сен-Бьефе. Господин Гренобль, местный нотариус, просил меня помочь в оформлении документов по этому делу. Он чрезвычайно стар, и моя помощь совершенно необходима. Его внучка Кристин… Позволь мне умолкнуть, Ортанс, и не смейся, прошу. Не над этим, хорошо? Я вернусь к тебе, обязательно вернусь, моя дорогая сестренка, и ты порадуешься моему счастью, если будет чему радоваться…

Твой Ланцелот Архивный, нашедший свой Грааль

Господин Лавиньи,

Это уже четвертое прошение о возвращении на службу, поданное мной. Понимая причины, которыми Вы руководствуетесь при принятии отрицательной резолюции, смею заверить тем не менее, что я подам столько прошений, сколько будет необходимо для принятия положительного решения. Если вы не сочтете возможным восстановить меня на службе, которую я покинул по известным Вам обстоятельствам, я намерен обратиться в Министерство юстиции с просьбой о вынесении решения вышестоящими органами с учетом двадцати лет безупречной службы и множества поощрений.

П. Мерсо

Господин Жавель, прекратите писать прошения за Мерсо!

Лавиньи

Господин Лавиньи, писать прошения за бывших сотрудников, которые по каким-то причинам не могут сделать этого сами – мой профессиональный долг, а у инспектора Мерсо, как вы помните, всегда было гораздо лучше с раскрываемостью преступлений, чем с отчетами по этой раскрываемости.

Жавель

Никакого места старшего инспектора! И перестаньте покрывать своего приятеля!

Лавиньи

Господин Лавиньи, если вы считаете, что мое отношение к инспектору Мерсо противоречит служебному долгу, вынужден сообщить, что нуждаюсь в длительном отпуске по состоянию здоровья и, возможно, последующей отставке. Уверен, что вы найдете мне достойную замену столь же легко, как и старшему инспектору Мерсо, если только у вас есть еще племянники. Уверен также, что на месте вашего секретаря мой преемник будет выполнять обязанности так же блестяще, как и г-н П. Лавиньи на месте старшего инспектора Мерсо.