Юрий Комарницкий - Возвращение на Подолье

Он ушел. Франц не знал что сказать Наташе.

— Чего ты сердишься, Франек, он нормальный мужик. Проходил мимо, поинтересовался. Тебе должно быть лестно, что я вызываю интерес у таких людей.

— Да я не против, Наташа, но он прав. Тебя нельзя оставлять без присмотра. Еще, пожалуй, украдут.

После обеда они возвращались в Жмеринку. Хорошее настроение требовало действий. Франц и Наташа переодевались в спортивную одежду и отправлялись в лес.

Природа Украины не переставала изумлять девушку. Березы, дубы, тополя, сосны смешанных лесов вызывали восхищение. Мягкая сочная трава поражала ее воображение.

— В Казахстане травы уже давным-давно выжжены, ветры гуляют, а в ближайшие недели выпадет снег.

В ее голосе он уловил затаенную тоску.

— Письмо матери бросила? — невольно задел он ее больное место.

— Уже вторая неделя пошла… ни ответа, ни привета.

Он попытался ее успокоить.

— Письма туда порой идут месяцами.

Ее глаза блестели.

— Знаешь, Франек, мне впервые стало ее жаль. Наверное потому, что у нас все хорошо. Любовь делает нас мягче и добрее.

— Это старая истина, Наташа, можна сказать вечная от Бога.

— Я каждый вечер слышу, как ты молишься. Скажи, Франц, ты действительно веришь в Бога?

— Верю и всегда верил! Убежден, что высшая сила существует несмотря на то, что вырос в семье атеистов.

— А я не знаю… Столько хороших людей вокруг погибает. Почему он их не спасет?

— На подобный вопрос в мире людей нет ответа. Возможно, они ему там нужнее, потому что добрые. А, возможно, за грехи родителей. Ведь мы привыкли видеть только то, что видим. А мир многолик. Когда пишешь картину, подбираешь гамму красок, начинаешь это ощущать.

А иногда мне кажется, что голубое небо, зелень полей и лесов, цветы — все это становится постепенно враждебным человеку, не верящему в Бога. Абсолютно все запрограммировано на любовь. Если человек систематически нарушает божественные законы, приходят болезни, мор, войны, всевозможные катаклизмы. Даже люди в принципе не злые, но нарушающие заповеди Всевышнего, вычеркиваются из жизни.

— А знаешь, Франц, я до сих пор не могу поверить, что Василия и Кости Харасанова нет в живых. Ведь эти люди по своим характерам не были злыми. Почему так произошло?

Он и сам часто задавал себе этот вопрос.

— Трудно сказать, но Харасанов, в принципе, был корыстным человеком. Дипломы техникумов, институтов, водительские права — все ведь он затеял ради наживы. Коваленко — другое дело. Его покалечила мать. У меня есть, Наташа, предложение. Давай зайдем в магазин, возьмем бутылку вина и помянем их добрым словом.

Поздним вечером, веселые, они возвращались домой. Около базара на большой скорости их обогнала сверкающая лаком машина. Через мгновение завизжали тормоза, “Форд” резко остановился.

“Номера киевские, — отметил про себя Франц. — Кажется, сегодня я видел этих ребят в супермаркете на Ленинской”.

Вальяжной походкой два крепыша подошли к молодой паре.

— Извини, брат, можна тебя на пять минут? Есть дело.

Один из незнакомцев взял Франца под руку, отвел в сторону.

— Я слушаю, можно сказать, весь — внимание, — улыбнулся Франц.

— Мы тут сегодня видели вас в магазине… Скажи, кем тебе приходится эта девушка?

Франц очень удивился вопросу.

— Жена, а что, не похоже?

— Ладно, земляк, не гони… Жены такими не бывают.

Франц начинал злиться.

— Знаешь, дружище, даже закон не имеет права вмешиваться в личную жизнь граждан.

— Глохни, мужик! Тебя по-хорошему спрашивают. Кто она тебе? Жены такими красивыми не бывают.

Злость все больше нарастала. Через плечо незнакомца Франц видел как второй пытается взять Наташу за руку.

— Так, земеля, — сказал он в тон незнакомцу, — говори, что хочешь и чеши отсюда.

Тот осклабился.

— Может, уступишь телку, а?.. Мы тебе сгрузим пару тысяч баксов… Как?..

Подобной наглости с времен знакомства с Жарылгаповым Франц не встречал. Вспоминая приемы боя, которым его обучал Константин, он ответил:

— Уступлю, земеля, почему не уступить свои доски на твой гроб?!

Как художник он хорошо знал анатомию человеческого тела. Удар ребром ладони пришелся наглецу точно в кадык. Без единого звука толстяк свалился на землю. Тот, который стоял возле Наташи, мгновенно среагировал. Он выхватил пистолет, обхватил рукой шею девушки и приставил дуло к виску.

— Ты что делаешь, козел? Сейчас я твою телку завалю!

Единственной его бедой было то, что он не знал какую науку прошла девушка в подмосковной колонии. Удар в пах правым коленом был произведен по всем правилам — точно и мощно. Он взвыл, словно погибающий паровоз времен гражданской войны.