Александр Тамоников - Бандеровский схрон

Бабула докурил, проверил посты. Часовые не спали, хотя и не сказать, что бдили во все глаза.

Зимой хлопцы грабанули немецкую машину связи. Теперь из казармы на передовую заставу тянулся телефонный провод. Это было удобно. Даже в случае внезапного нападения дозорные успели бы дать сигнал на базу.

Он связался с постом. В пробуждающемся лесу все было спокойно.

Становилось прохладно. Лето еще не началось.

Нестор вернулся в комнату, разделся и грубо отпихнул Ганку, которая снова разлеглась на его половине.

Неделю назад, когда у него был приступ ярости, он впервые ее поколотил. Вернее, врезал от души, под горячую руку попалась. Она улетела в дверной проем, ударилась затылком и растянулась на полу. Потом ползала, хлюпала носом, жалобно скулила.

Бабула усмехался без чувства неловкости. Мол, ладно, баба, не обижайся, подумаешь, по мордасам съездил. Совесть не щипала душу. Ничего, не фарфоровая. Пусть радуется, что пригрел в своей кровати, назначил на ответственную должность поварихи, а не пристрелил, как бешеную собаку.

Якову Коряку, ее покойному супругу, в этом ой как не повезло. Вроде свой был, верный со всеми потрохами, но все равно мышковать начал. Однажды Бабула заметил, что количество реквизированных мешков с мукой несколько отличалось от того, что оказалось на складе. Припрятал где-то хитрый лис.

Когда Яков на пустой подводе под надуманным предлогом поехал в Бережаны, Нестор решил за ним проследить и взял с собой трех бойцов. Они ржали в кулаки, когда он в двух верстах от базы грузил на подводу муку, спрятанную в овраге. Там было и еще кое-что.

Похоже, Яков собирался сделать ноги. С семьей или без нее, неизвестно, но точно не с пустыми руками. Муку он собирался сбыть на рынке в Бережанах по сходной цене.

Яков окаменел, когда к нему с ехидными улыбками приблизились борцы за независимую Украину. Он побледнел, как поганка, что-то мямлил. Дескать, не виноват, муку нашел, хотел на базу отвезти.

Снова никаких угрызений совести. Этот мужик давно уже путался под ногами. Знал, что Нестор спит с его женой, но молчал. Когда-то это терпение могло лопнуть. Он сдал бы весь отряд кому угодно – немцам, красным, полякам, своим из службы безопасности ОУН.

Нестор лично привязал негодяя ремнями к дереву, с наслаждением отрезал ему уши, выколол глаза. Потом с издевкой в голосе предложил Якову отпустить его на все четыре стороны. Мол, вали, куда хочешь, Яша.

– Убей меня, не пытай, не могу больше, – простонал хуторянин, обливающийся кровью. – Прикончи, гадина, все равно я теперь не жилец. Тебя Бог на том свете накажет, гнида.

В существовании упомянутого Создателя Бабула сильно сомневался. Он носил крестик, чтобы чего не заподозрили, но не более того. Сколько душ загубил Нестор, и где этот Бог? Боится чего? Мысленно одобряет?

Он со сладострастием всадил нож в горло Якову и с улыбкой смотрел, как тот мучительно умирал. Потом подговорил своих парней. Мол, не будем будоражить добропорядочное общество, скажем, что красные партизаны подкараулили Якова и замучили его, но он им ничего не сказал.

Бабула с бойцами поздно подоспели, но отогнали партизан плотным огнем. Пусть останется героем. Парни не возражали.

Они доставили Якова обратно на хутор и похоронили как приличного человека. Добропорядочному обществу было до фени. Хлопцы хихикали по углам. Теперь пан поручик может без оглядки трахать неутешную вдову.

Малолетний Степан, кажется, поверил Нестору. Очень уж прочувственно тот повествовал о подлой выходке партизан. Он гладил малолетку по вихрастой голове и божился, что отомстит за отца.

Ганка плакала в сарае, но безропотно ложилась с Нестором.

Однажды, когда он долго не мог уснуть, она спросила:

– Скажи, Нестор, это ведь ты его убил?

– Да, убил, – неохотно признался Бабула. – Сукой он оказался, краденую муку продавать поехал. И тебя убью, если что-то замечу. Степке голову отрежу. Так что мальцу молчок, если не хочешь, чтобы я вас под нож пустил, уяснила? Да ладно, Ганка, не расстраивайся. Будешь ласковой – станешь жить как за каменной стеной. Становись-ка на коленки, приголубь своего Нестора.

На следующий день он отозвал в сторону Азара Жмелика и дал ему персональное указание тишком посматривать за Ганкой и Степкой. Чуть что подозрительное – сразу доклад.

– Нестор, уже вставать? – Ганка поднялась, взъерошенная, бледная, испустила надсадный вздох.

– Чего так пыхтишь, дура? – спросил он и неласково покосился на нее. – Осточертела моя компания? К Якову своему захотелось?