Александр Тамоников - Бандеровский схрон

© Тамоников А., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

1943 год, август

Заскрипела, натянулась ржавая цепь, переброшенная через потолочную балку. Взвыл мужчина в окровавленном комбинезоне, лежащий на верстаке из грубого горбыля. Его руки были скованы цепью, босые ноги со сломанными пальцами оплетали кожаные ремни. Вздулись вены на рассеченном лбу, глаза налились кровью.

Засмеялся мужчина, управляющий лебедкой, кряжистый, обнаженный по пояс, в мешковатых суконных штанах с вшитой мотней. Он еще раз провернул лебедку, прибитую к стене, обшитой драницей. Истязуемый изогнулся, натянулись руки, жирный пот стекал с лица. Специалист работал толково. Боль адская, но еще недостаточная, чтобы потерять сознание.

Ухмыльнулся тучный плешивый субъект в штанах с лампасами и расстегнутой овчинной безрукавке. Он сидел на табурете, откинувшись к стене, и пускал в пространство завитки табачного дыма.

– Вот так и оставь его, Агафон, – проворчал по-украински четвертый мужчина, присутствующий в подвале.

Ему еще не было сорока. Атлетически сложенный, плечистый, с тонким холеным лицом, украшенным окладистой бородкой. Он носил темно-зеленый френч, снятый с плеча венгерского офицера и доведенный до ума. На поясе у него висели кобура с «вальтером» и пистолетный подсумок с запасными обоймами. По лицу скользила циничная усмешка.

На левом рукаве поблескивали три желтые полоски – отличительный знак сотенного командира Украинской повстанческой армии. Мужчина откликался на имя Нестор Бабула, но предпочитал обращение «пан поручик». Он руководил военным кустовым отделом, а также подпольной базой, формально подчиняющейся Злобинскому территориальному отделу ОУН.

Бабула оторвался от стены, где стоял со скрещенными руками, подошел, плавно ступая. Он с любопытством смотрел в глаза пленника, затянутые предсмертной дымкой. Его одолевало извечное любопытство. Что чувствует человек, осознавший, что жить ему осталось недолго? Что происходит в глубинах психики смертника?

В глазах пленного стояла тоска. Он пытался сохранить выдержку, даже презрительно усмехнулся, когда перехватил взгляд офицера, склонившегося над ним. Узник побагровел, напрягся, заскрипела ржавая цепь. Надсадный кашель вырвался из сдавленной груди.

– Продолжать, пан поручик? – спросил субъект с голым торсом, рядовой Агафон Карагуля.

– Без толку, не скажет он ничего, – отмахнулся плешивый мужчина в безрукавке, заместитель командира отряда, он же начальник разведки хорунжий Вавила Сморчук. – В расход его, и все дела. – Он шумно затянулся, окутал себя прогорклым дымом.

Тлеющая цигарка обожгла пальцы, Сморчук ругнулся, бросил ее под ноги, растоптал.

– Добавь малость, Агафон, – вкрадчиво попросил Бабула.

Заскрежетала лебедка, нечеловеческий крик вырвался из глотки пленника. Трещали кости, рвались сухожилия.

Карагуля оскалился, выжидающе уставился на командира. Сморчук зевнул. Бабула поморщился, слегка отодвинулся. Слишком много отверстий у человека, и из каждого может что-нибудь хлынуть.

– Представитесь, уважаемый? – спросил Бабула.

Пленный тяжело дышал, обливался испариной. Он стиснул зубы, чтобы не радовать палачей своими воплями.

Это был парень лет двадцати пяти, видимо, недавний выпускник военного училища. В искаженное лицо намертво впаялись десять классов образования.

– Лейтенант Савочкин, – прохрипел он.

– Советский Союз, – заявил Карагуля, перехватил пронзительный взгляд командира и заткнулся.

Советский парашютист, член несостоявшейся диверсионной группы. Что ж, бывает. Их часто забрасывают в Восточную Галицию, хотя линия фронта пока еще далеко. Они пытаются связаться с красными партизанами, блуждают по незнакомой земле, в итоге попадают к бойцам УПА, знающим местность как свои пять пальцев.

Отряды Ковпака ходят рейдами по Волыни и Галиции. Единственный свой козырь – скрытные перемещения – они утратили. Отряды разрознены, связи между ними нет.

Немцы и борцы за вольную Украину постепенно выдавливали партизан в Полесье. Советскому командованию приходилось принимать меры, чтобы сохранить боеспособность этих групп.

Рейд Ковпака, аж целого генерал-майора Красной армии, заставил поволноваться не только немецкое командование. Под эгидой ОУН повсеместно формировались отряды Украинской национальной самообороны. Они состояли из жителей мелких городов и сельских общин. Оружия у них не было. Крестьяне вооружались вилами, топорами, патрулировали окрестности своих сел. Зачастую формально, чтобы не навлечь на свои головы гнев всесильной службы безопасности ОУН, прославившейся не самыми рыцарскими методами.