Александр Тамоников - Бандеровский схрон

Вадим пристроился на травянистом косогоре, закурил. Тишина вокруг стояла нереальная, даже кузнечики стрекотали глухо, словно за экраном. Временами налетал блуждающий ветерок, теребил прибрежную растительность и уносился дальше по своим делам. Лунный свет растекался по воде, формировал золотистую дорожку.

Отсюда просматривалось практически все село. Участки примыкали к озеру. Где-то горел свет, другие дома заслоняли деревья. У тети Таси в двух окнах переливались огоньки, словно привидение со свечкой блуждало. Потом свет плавно померк. Видимо, женщины легли спать.

Он не помнил, сколько времени просидел в одиночестве. Возможно, не очень долго, всего четыре сигареты успел выкурить.

Потом зашуршала трава, послышались вкрадчивые шаги. Женщина подошла и села на серьезном пионерском расстоянии от него.

Вадим дернулся, хотел вскочить, раскланяться, выразить всю глубину своей признательности. Он ведь реально уже не ждал!

– Сидите, офицер, – заявила Кира. – Вольно, расслабьтесь, можете еще одну сигарету выкурить. Я потерплю. Я ненадолго, ладно? Просто посидим немного, поговорим. Вечер сегодня удивительный, разве можно таким жертвовать?

– Если хотите, можем даже помолчать, – предложил Вадим. – Молчать вдвоем – это тоже приятно.

– Давайте, – согласилась Кира. – Нам ведь есть о чем помолчать.

Но молчали они недолго. Пионерское расстояние за это время сократилось на несколько позиций. Вадим как-то непроизвольно начал повествовать о себе, о нелегкой службе, выбранной вполне осознанно. Он мог говорить не обо всем. Никто не отменял военные и государственные тайны даже в столь прекрасный вечер.

Но ведь жизнь – не только тайны.

Совместными усилиями они восстановили в памяти несколько школьных эпизодов, вспомнили тех, с кем учились. Одни уже покинули этот мир, другие жили, процветали или нищенствовали – как и везде.

Они рассказали друг другу о своих родителях. Отец Киры скончался давным-давно. Она еще училась в институте.

Ее мама пережила беду, успокоилась. В тринадцатом году она увлеклась политикой, но не на уровне клипового мышления, как сейчас говорят. Учительница литературы всегда докапывалась до сути дела, занималась логическими построениями. Продвинутая мама владела компьютером, проводила много времени в социальных сетях, общалась с такими же людьми.

Женщина не могла понять, что жизнь далека от логики, а то, что происходит, – просто воля каких-то подвыпивших богов, антинаучный эксперимент. Она ратовала за независимость Донбасса, потом сделала вывод, что никому он не нужен. Украина бомбит его из принципа, а России милее Крым. При этом никто из них не отпускает эту израненную землю. Все вцепились в нее, как в какой-то золотоносный участок.

Повторно замуж она не собиралась, хотя прекрасно выглядела в свои пятьдесят пять. Рассорилась со знакомым, который мог составить ей удачную пару.

В какой-то миг у нее начались умственные помутнения. Она стала активно собираться в Киев. Ей срочно понадобилось посетить Киево-Печерскую лавру. Володя Суровцев, тогда еще живой, перехватил тещу, когда она уже переходила украинскую границу в Ищаниках.

С этого дня проблемы с головой стали усугубляться. Сейчас она в Донецке, в специализированной клинике. Кира в свободное время разрывается между двумя мамами – родной и бывшей свекровью.

– А тетя Тася ничего не сказала насчет того, что ты гулять со мной пошла? – осторожно поинтересовался Вадим. – Или ты скрыла? Вроде жена сына.

– Вдова, – выдохнула Кира. – Володю не вернуть, и надо как-то жить. Она постоянно твердит, мол, лучшие годы твои уходят, дурочка, найди себе кого-нибудь путевого. Я же все понимаю, все равно тебя любить буду. Сегодня, пока ты был у нас, она так на меня смотрела!.. Потом махнула рукой и спать легла. Сельские жители рано ложатся в отличие от нас, городских сов. Нет, ты не подумай. – Она опомнилась, как-то даже испугалась. – Я ничего такого, просто погулять вышла.

– Я помню, да, – пробормотал Вадим. – Воздухом подышать. Вечер такой чудный не должен пропасть.

Они не заметили, как пионерское расстояние исчезло. Кира поежилась, поправила платок, который обтекал плечи. Вадим обнял ее и поцеловал. Ему не пришлось долго искать ее губы, она сама их подставила. Поцелуй был долгим, чувственным. От такого крышу напрочь сносит!

– Господи, голова идет кругом, – прошептала Кира и испустила страстный вздох.

– Пойдем в дом? – предложил он.