Андрей Воронин - Спецназовец. Власть закона

— Это модель, — тоном человека, намеренного представить цвету мировой науки сделанное им великое изобретение, изрек Писарь. — Как ты понимаешь, модель твоей головы — вернее, некоторых усовершенствований, которые мы внесли в твой закопченный котелок.

— Ого, — сказал М’бутунга. — Хорошо, что вы не вставили в меня аккумулятор от грузовика — это было бы немного неудобно.

Он еще зубоскалил, но голос звучал напряженно, и Писарь знал почему. Наметанный глаз опытного вояки наверняка опознал в том, что несведущему человеку могло показаться просто кусочком пластыря, раскатанный в тонкий блин заряд пластиковой взрывчатки, и старому клоуну мигом стало не до шуток.

— Не беспокойся, — сказал Писарь, — тебя мы оборудовали по последнему слову техники. Нанотехнологии — это, скажу я тебе, вещь. А тут, — он снова похлопал череп по макушке обтянутой тонким латексом ладонью, — настоящие только две вещи: черепная кость и то, что к ней прикреплено. Нам с тобой предстоит поездка в Лагос. Путь неблизкий, возможностей дать тягу у тебя по дороге будет хоть отбавляй, тем более что я не хочу привлекать к себе внимание и страдать от неудобств, связанных с необходимостью таскать тебя на поводке, как непослушного пса. Ты поедешь на родину как свободный человек — ну, по крайней мере, с виду. Французский паспорт, который ты так мечтал заполучить, уже готов, осталось только прикупить тебе приличную одежду и подождать, чтобы шов на твоем затылке хоть чуточку зажил. Мы поедем в Лагос, достанем из банковской ячейки флэшку, переведем деньги, и…

— И ты меня шлепнешь, — с уверенностью закончил М’бутунга.

— Нет, — возразил Писарь, — я тебя отпущу. И с того момента, как я это сделаю, продолжительность твоей жизни будет зависеть только от тебя. Вживленный под кожу на твоем черепе заряд оснащен дистанционным взрывателем, который срабатывает как принудительно — от нажатия кнопки, так и автоматически — в случае прерывания постоянно передаваемого на определенной частоте радиосигнала. Сигнал достаточно слабый и уверенно принимается в радиусе всего лишь трехсот метров. Так что, пустившись в бега, убежишь ты недалеко. Триста метров — это где-то пятьсот — шестьсот шагов. А потом — щелк, и тебя уже нет.

Протянув руку, он перебросил тумблер. Раздался громкий хлопок, по камере расползлось облачко сероватого, имеющего резкий химический запах дыма. Во все стороны брызнули осколки кости, череп, подпрыгнув, свалился с подставки. На месте затылка зияла большая неровная дыра; из нее, как и из всех естественных отверстий, лениво сочился дымок.

— Бедный Йорик, — повторил М’бутунга. — Помер второй раз подряд. И это ты называешь тонкой работой?

— Для тебя в самый раз, — сказал Писарь. — По делу вопросы есть?

— Целая куча, — с готовностью откликнулся африканец. — Надеюсь, ты не доверил эту хваленую кнопку своим гориллам?

— Кто бы говорил про гориллу, — усмехнулся Писарь. Он извлек из внутреннего кармана пиджака шариковую ручку в матово-серебристом металлическом корпусе и продемонстрировал ее пленнику. — Вот она, смерть Кощеева! А кнопка — вот.

Облитый полупрозрачным латексом большой палец лег на кнопку авторучки и легонько на нее нажал. Раздался чуть слышный щелчок пружины. М’бутунга вздрогнул, заставив скрипнуть ржавую панцирную сетку кровати, но взрыва не последовало.

— Что такое? — делано изумился Писарь и тут же хлопнул себя по лбу, сделав вид, что спохватился: — Ах да, ручка не та! Та хранится в надежном месте, в радиусе действия передатчика. Так что можешь не беспокоиться: если мои ребята решат тебя прикончить, они сделают это каким-нибудь простым, традиционным способом.

— Каким ты был, таким остался, — безнадежно вздохнул африканец. — Сидел, ковырял в ухе, выдумывал пакости… Хирурга, наверное, под пистолетом заставил операцию делать, а для чего, зачем? Неужели двести пятьдесят миллионов — это для тебя мало?

— Двести пятьдесят — это хорошо, — сказал Писарь, — но пятьсот все-таки лучше.

— И зачем только я с тобой связался? Ты зря улыбаешься, дружище, — сказал М’бутунга. — Все, что ты сделал, — это, как вы говорите, мартышкин труд. Можешь прямо сейчас нажимать свою кнопку — по крайней мере, избежишь кучи неприятностей, когда я подниму крик в банке… да нет, не в банке, а в самолете. Крикнуть: «У него бомба!» — я успею в любом случае. До кнопки еще надо будет дотянуться, а я постараюсь тебе помешать. Мне терять уже нечего, зато ты рискуешь лишиться всего.