Альгерд Бахаревич - Белая муха, убийца мужчин

Из достаточно просторного отверстия к нам по двое, по трое, давясь в проходе и радостно матерясь полезли соседи — и странно было видеть новых людей и женщин после почти трёхдневного заключения, странно было видеть, что существуют другие человеческие лица кроме циничных лиц террористок и окончательно приевшихся за это время лиц моих товарищей.

Первое, что они сделали, это полезли к нам целоваться. Я попытался уклониться от этого почетного долга, но меня догнал дородный мужик с цепью на шее и, схватив в железобетонные объятия, присосался к губам. Где-то я слышал, что целуются трижды — но он сделал это раз пятнадцать, всякий раз отрыгивая. Краем глаза я наблюдал, как Михаил Юрьевич тискается с каким-то длинноволосым юношей, руки их переплелись, а тела страстно прижались друг к другу, словно в медленном танце. На Тимуре висело сразу несколько женщин, Павлюк целовался с Рыгором, Виталик лежал на полу, а на нём ползали двое старичков, щупали его, как будто искали блох — а может, кошелёк. На колени бедному Шпецлю уселась женщина лет пятидесяти, и на лице Шпецля была такое наслаждение, что мне показалось, сейчас он намочит штаны. Кунце обнимался с попом в длинной рясе, кричали дети, пронзительно, так что уши закладывало — детей было всего трое или четверо, но они всё время носились среди нас, с разинутыми ртами, белокурые бестии с взглядами дебилов. А наши женщины обступали всё новых и новых мужчин, гладили их по румяным щекам и жёсткой щетине, обвивали их шеи своими лебедиными руками, и во всём этом было столько страсти, что и я на мгновение поддался общему наваждению, из которого нас вывел оглушительный и резкий выстрел.

С потолка посыпался ангельский сахар. Все застыли на местах, поджав хвосты. Опасливо посмотрели на дверь — в проёме стояла Джек Потрошитель с Фаллических Символом в руках и с презрением обводила взглядом нашу оргию единения.

«Я недавно выяснила, что эта штука, — пояснила Джек Потрошитель, поведя стволом, — может стрелять одиночными. А может и очередями. В порядке живой очереди, так сказать».

Все мрачно молчали, очарованные чёрным зрачком, который смотрел на нас спокойно и деловито: на всех вместе и на каждого в отдельности.

Возможно, именно по этой причине мы не сразу заметили, как над голой, большой головой Джека Потрошителя возникло красивое и широкое лезвие меча. Страшное и неотвратимое, оно появилось из-за её спины, вспыхнуло в свете люстры и со всего размаху опустилась на темя нашей надзирательницы. Джек Потрошитель упала лицом на растоптанный нами ковер, грохнулся на паркет Фаллический Символ, брызнула кровь, и через тело Джека Потрошителя переступил хорошо знакомый мне человек, сапожник из ателье по ремонту обуви.

Тадеуш Р-ский.

Наш освободитель.

Мой заклятый враг и соперник.

Узнать его было нетрудно — только полувоенная форма, которая была на нём, всегда таком незаметном, обычном жителе спального района, немного мешала отнестись к Тадеушу Р-скому с прежним презрением. Только что он убил мечом моих предков женщину. Убил ударом в спину, не колеблясь, и теперь стоял перед нами с видом народного избавителя, широко расставив ноги и улыбаясь с особым шляхетским прищуром.

«Готово, — сказал Павлюк. — Нет больше Потрошителя».

«Подрочителя, — засмеялся озадаченно Виталик. — Ну ни хуя себе».

Михаил Юрьевич, видимо, о чём-то догадывался. Он быстро подобрал с пола Фаллический Символ, который теперь превратился из адского устройства в обычное огнестрельное оружие, за руку поздоровался с Тадеушем Р-ским и повернулся к нам.

«Нам с коллегой поговорить надо, — сказал он сурово. — На минутку. А вы, мужики, срочно вниз, собирайте все, что колет, режет, палит, сами разберётесь. За полчаса мы с ними справимся. Они у нас землю жрать будут».

Молчаливая толпа бросилась к двери, аккуратно переступая через тело Джека Потрошителя. Тадеуш Р-ский, в грязной форме, с мокрыми короткими волосами, в залепленных глиной сапогах и мокрых штанах был уже совсем не таким, как при наших встречах в шляхетском клубе. Там я считал его глупым крикуном — но в этот момент передо мной стоял, негромко переговариваясь с Михаилом Юрьевичем, настоящий офицер, дворянин, убийца: лихие усы, острая сабля, быстрый конь вместо мозга. И веревка вместо сердца.

Я попытался проскользнуть мимо них, пользуясь общей суетой. Не вышло: Тадеуш Р-ский узнал меня и схватил за плечо.

«Это из моих людей, — улыбнулся по-отечески Михаил Юрьевич. — Боец так себе, писака, но выдержал до конца. На допросы его таскали… Не выдал!»