Евгений Сухов - Агент немецкой разведки

Еще через несколько дней оба знакомца Сыча получили по медали «За военные заслуги», которые им вручили перед строем, а бывший следователь полиции еще и звание унтер-офицера немецкой армии. В качестве почетных гостей они приезжали в школу, и их с большой помпой чествовали как героев и показывали новым курсантам. После десятидневного отпуска на Средиземное море они вернулись загоревшими и очень довольными. Со смехом рассказывали о том, что руководство школы поощрило их еще и тремя талонами в публичный дом для сержантского состава, так что свободное время они проводили весьма весело. Известие о том, что его знакомые успешно выполнили задание и вернулись благополучно, Сыч встретил равнодушно. К прежним довоенным знакомым он не чувствовал ни холода, ни расположения, и чужая судьба его не интересовала.

В мае сорок второго года пришел черед и Сыча. Группа его состояла из двух человек: его самого и только что выпущенного из школы радиста по кличке «Зотов». Их прикомандировали к одному из филиалов абверкоманды-2 – абвергруппе-206 при четвертой танковой армии генерал-полковника Германа Гота.

Абвергруппу-206 возглавлял немец в чине майора, уже в возрасте, лысоватый, похожий на чудаковатого профессора. Как оказалось, это и был настоящий профессор, доктор Ганс Кох, бывший викарий (это стало позывным профессора), востоковед, богослов, доверенное лицо рейхсминистра восточных оккупированных территорий обергруппенфюрера Альфреда Розенберга на Украине. Майор Кох родился и вырос во Львове, службу проходил в Украинской Галицкой армии и прекрасно говорил как на русском, так и на украинском языках.

Именно Кох руководил переброской с полтавского аэродрома группы Сыча за линию фронта в район Барвенковского плацдарма, в тыл Юго-Западного фронта РККА. Задачей стояло выведение из строя железнодорожных путей в направлении Лозовой, куда во вторую декаду мая еще можно было эвакуироваться частям 6-й, 9-й и 57-й армий из устроенной немцами Барвенковской западни.

Их сбросили ночью с транспортного самолета «Ju-52». Ветра не было, так что приземлились они недалеко друг от друга и на место сбора пришли почти одновременно: Сыч – в форме капитана с петлицами сапера, в защитного цвета телогрейке и армейским вещмешком за плечами, и Зотов – в форме сержанта Красной армии, телогрейке, с саперной лопаткой и тощим вещмешком. За хилым лесочком на заросшем сорной травой поле нашли третий парашют с брезентовым тюком, в котором находились хорошо упакованная рация и взрывчатка. Парашют, как и предыдущие два, закопали вместе с десантными шлемами. Тротиловую взрывчатку в виде брикетов пищевых концентратов сухого пайка Сыч аккуратно и даже бережно сложил в свой вещмешок, хотя о безопасности в данном случае беспокоиться было излишне: прессованные тротиловые шашки-брикеты не взорвались бы и от выстрела, не говоря уж о незначительном ударе, но так положено по инструкции, а ее следовало чтить. Зотов засунул в свой вещмешок рацию «Телефункен» в сером металлическом корпусе.

Скоро рассвело. Сыч достал из нагрудного кармана крупномасштабную карту Барвенковского района, определил свое местонахождение и наметил маршрут движения. Зотов молчал: старший в их группе Сыч, ему и принимать решения…

Полем вышли к селу Подоловка, но само село решили обойти. Документы хоть и были надежными – сотрудник Полтавской диверсионной школы и одновременно абверкоманды-2 Алексей Литвин по кличке «Майборода» из бывших бирочников [3]делал фальшивые документы, как самые что ни на есть настоящие, – да береженого Бог бережет.

Перешли по узенькому мосту реку Сухой Торец, вышли на левый берег. Железная дорога проходила совсем недалеко: прямо за лесочком в шести километрах от Барвенково стояло сельцо Языково, где имелась железнодорожная станция. До следующей станции меж селами Червоная Заря и Григоровка было по карте почти четыре километра. И никаких дорог поблизости. Где-то метров через восемьсот от станции Языково железная дорога делала крутой поворот в виде полупетли, изгибом почти примыкая к поросшему кустами и осокой болотцу недалеко от берега Сухого Торца. В этом месте Сыч и решил рвать «железку». Дальше железнодорожный путь до самой Гавриловки шел прямиком через равнину, где было не спрятаться, да еще смыкался с автомобильным шоссе, днем и ночью полном машин и людей.

Заряд решили закладывать поздно ночью. Оно как-то понадежнее.

Нашли посередине болотца сухое место, скрытое со стороны железнодорожной насыпи кустами и зарослями высоченной крапивы. Здесь собирались отсидеться до ночи, а ночью заложить заряд, рвануть рельсовые пути и – марш-бросок до прифронтовой деревни Лиговки. Там свой человек, который переведет за линию фронта…