Евгений Сухов - Агент немецкой разведки

Сыч достал из вещмешка огнепроводной шнур, отрезал от него метровой длины кусок и вставил один конец шнура в полый конец капсюля-детонатора. Зубами сжал его концы так, чтобы конец шнура не выскочил из полой части детонатора. Затем нащупал на торце одного из брикетов место, где находилось отверстие для запала, порвал ногтем упаковку и вставил свободный конец детонатора в запальное гнездо. Торопясь, засыпал заряд песком и гравием и стал смотреть в сторону, откуда доносился гул. Когда показался паровоз, достал спички, выждал, прикидывая расстояние до поезда, и зажег свободный конец шнура. Удостоверившись, что шнур горит, как надо, затянул вещмешок и побежал по полю к ближайшему перелеску. Минуты через полторы раздался взрыв. Оглянувшись, он увидел, как поезд сошел с рельс и стал валиться набок, увлекая за собой товарные вагоны…

Пока полностью не рассвело, Сыч шел на запад, обходя села и держа путь на Лозовую. Не доходя до нее километра три, устроил себе пристанище в лесочке меж деревней Михайловкой и селом Шевченково.

Как стемнело – пошел дальше. Обошел Лозовую с севера и, ориентируясь по компасу и карте, двинулся на северо-запад.

К Лиговке подошел уже к рассвету, проделав путь в тридцать с лишним километров. Удивительное дело: в диверсионной школе после четверговых марш-бросков на тридцать километров ноги гудели и подгибались, и единственным желанием было присесть, а лучше прилечь и растянуться. Сейчас же Сыч, хоть и чувствовал усталость и слабость в ногах, оставшиеся одиннадцать километров до Новоалександровки, где стояли уже немцы, мог пройти с ходу, без привала и отдыха.

Село Лиговка было расположено на левом берегу реки Орель. Вернее, по берегу, поскольку одной главной улицей с переулками и тупиками село было вытянуто вдоль реки, образующей в этом месте ряд мелководных заливов и озерков.

Лиговка была наполнена солдатами разных родов войск: артиллеристами, танкистами, пехотинцами, связистами, саперами. Так что Сыч с документами капитана десятой отдельной саперной бригады Савелова Ивана Филипповича и командировочным предписанием, на котором было указано, что капитан Савелов выполняет задание командования, был аккурат к месту и не казался «белой вороной», таких, как он, не один десяток, ежели не сотня…

За селом строились оборонительные укрепления, но как-то неохотно: похоже, все – и солдаты, и офицеры – ждали приказа об отступлении и, случись таковой, мгновенно бы снялись с занимаемых позиций.

До «капитана Савелова из отдельной саперной бригады» здесь никому не было дела. Лишь на околице села за озерком, недалеко от строящихся укреплений и дотов, у него проверили документы, да и то мельком. Все документы были сработаны бирочником Майбородой капитально, ничуть не отличались от настоящих и сцеплены были обычными скрепками, оставляющими ржавые пятна на бумаге. На командировочном предписании в положенном месте отсутствовала запятая – один из секретных приемов органов контрразведки, о котором вовремя прознали в абверкоманде-2 «Юг» и, соответственно, в подчиненных ей абвергруппах.

На скрепках из нержавеющей проволоки, которую в первый год войны применяли для изготовления военных билетов и красноармейских книжек разведывательные органы немцев, погорело немало их разведчиков и диверсантов. Равно как и на качественной бумаге для документов, не желтеющей даже с годами, а также на сапогах, у которых подошва была прибита гвоздями (подошва у советских сапог была заклеена), и на квадратных каблуках (каблуки на сапогах Красной армии были полукруглыми).

Еще больше немецких агентов советские военные патрули и органы контрразведки НКВД отловили с помощью секретных меток на бланках разного рода документов. Такими контрольными метками являлись пропущенные запятые и точки, точки вместо запятой, а то и вовсе пропущенная буква в обычном слове. Способ не хитрый, но весьма действенный. К тому же метки эти периодически менялись, и подразделениям и органам абвера приходилось все время отслеживать такие секретные контрольные знаки. Случалось, что и не поспевали. Так что не вернувшиеся группы агентов не только сдавались органам НКВД или бросали все и растворялись в советском тылу, но и «горели» при первой же проверке документов военным патрулем…

Нужный Сычу человек жил на околице, со-всем недалеко от овражка, за которым начинался густой лес, тянущийся до села Ленинское, а дальше шла уже ничейная полоса. Калитка покосившегося внутрь двора забора была настежь открыта.