Евгений Сухов - Агент немецкой разведки

Конечно, сержант мог бы отказаться от выполнения поручений лагерного начальства, но это было бы равносильно тому, чтобы добровольно накинуть себе петлю на шею. Регистраторы пленных хлеб получали каждый день и питались на кухне охраны лагеря-тюрьмы. Все регистраторы, кроме Гавриила Тихоновича, были перебежчиками, воспользовавшимися листовками-пропусками, то бишь сдавшимися немцам в плен сознательно и добровольно. Немцы делали из них полицаев и формировали особые воинские команды, зондеркоманды, и заключенным в тюрьме военнопленным это было хорошо известно.

С вербовкой сержанта лагерное начальство не торопилось. После назначения регистратором военнопленных Гавриил Тихонович несколько раз получал приказания доставить к коменданту лагеря того или иного пленного, после чего эти пленные уже не возвращались. Гадать, куда они подевались, не было никакого смысла: конечно, были расстреляны. А кто увел их на расстрел? Правильно: Гавриил Тихонович.

Однажды сержанта вызвал к себе комендант лагеря. В кабинете, кроме него самого, находился мужчина в возрасте, которого комендант называл господин Шенборн. На чистом русском языке с московским выговором господин Шенборн предложил сержанту сотрудничать с немецкой разведкой.

– Все равно вы, сержант, уже достаточно скомпрометировали себя перед остальными военнопленными их регистрацией, что и отражено в документах лагеря, – заметил господин Шенборн. – Кроме того, именно вы приводили указанных вам пленных, которые через несколько минут были расстреляны, что также зафиксировано в лагерных документах. В глазах ваших товарищей вы – настоящий предатель. А то, что вы стали им по независящим от вас причинам, – это никому не интересно…

Сказанное господином Шенборном было чистой правдой. На размышление господин Шенборн дал ему пять минут, объявив, что у бывшего сержанта Красной армии всего два пути: расстрел перед строем военнопленных за саботаж или служба в диверсионной школе. Гавриил Тихонович выбрал второе. После недельного карантина он попал в Полтавскую диверсионную школу и окончательно сделался пособником немцев.

Курсант Сыч одним из первых овладел боевыми приемами самбо, быстро разобравшись, что все приемы самозащиты делятся на удары, рычаги, дожимы и выверты, и каждая из этих групп имеет всего лишь один-два базовых приема. Их и следовало изучить и довести их применение до автоматизма. Все остальные приемы были лишь вариациями приемов базовых, что возникают в процессе схватки…

На втором месяце обучения начались практические занятия по переходу предполагаемой линии фронта и поведению в тылу. Курсантов учили, как правильно вести себя на допросах и в местах заключения. Допускалось признание в причастности к немецкой разведке в случае предложения о перевербовке. Предложение это надлежало принять, а после возвращения из-за линии фронта немедленно доложить об этом руководству абверкоманды. Курсанты, готовящиеся в радисты, помимо прочего изучали радиодело, работу на ключе, методы шифровки и дешифровки радиограмм. Обучение их было более длительным, нежели у рядовых диверсантов.

Из школы в город не отпускали: курсанты жили в бывших монастырских кельях, питались в бывшей трапезной и имели досуг только в пределах монастырской ограды.

Через два месяца с небольшим курс диверсионной школы был пройден. Из первого потока был отчислен всего один человек, да и то по физическим показателям. Выпускники школы, намеченные к переброске за линию фронта, были разбиты на группы по два-три человека. Сыч и еще трое выпускников остались пока при школе и были задействованы на хозяйственных работах: школа ждала нового пополнения, и не двадцать человек, как было, а уже две группы по двадцать.

Все шесть групп, сформированные в школе, были направлены в распоряжение абверкоманды-2 «Юг» майора Зелигера, которая была придана армейской группировке «Зюд» и размещалась в Полтаве на улице Монастырской. В распоряжении абверкоманды-2 находилось четыре фронтовые абвергруппы-филиала, куда в течение последующих полутора недель и были отправлены новоиспеченные агенты.

Через три недели – предельный срок для выполнения конкретного диверсионного задания – из шести засланных групп в абверкоманду «Юг» вернулась только одна: бывший следователь административного отдела городской полиции Анисим Немчин и бывший электромонтер Коля Макаров, радист и подрывник в одном лице. Поначалу, как и было заведено, несколько дней они пробыли на карантине, где подробно, не упуская малейших деталей, писали отчет о состоявшейся «командировке», дважды их допрашивали следователи абвера, и единожды состоялась беседа с командиром абверкоманды, а когда все неточности были выявлены, им дали увольнительную на день.