Николай Иовлев - Поединок

В разгромленном зале мы обнаружили труп самого Удава, семь его мертвых телохранителей и, что самое неожиданное, майора из РУБОПа с простреленной головой и толстой пачкой долларов во внутреннем кармане, двадцать тысяч насчитали.

Выходит, Диспетчер-то всех и замочил, мы его труп тоже нашли под креслом.

Меня взяли, когда я даже не успел толком отъехать. Посидев некоторое время, совсем немного, за баранкой, пытаясь совладать с исступленными ударами сердца и ощупывая окровавленное и жутко ноющее плечо, к ране на котором прикоснуться было просто невозможно от острой боли, я уже воткнул передачу, взялся уцелевшей рукой за руль, выжал педаль сцепления и, нажимая на акселератор, потихоньку начал трогать с места, когда объехавший меня слева милицейский «Рафик» заблокировал движение, — и я едва успел сообразить, что нужно немедленно ударить на тормоз…

Неделю меня держали под надзором в какой-то больнице. На окнах — решетки, в коридоре охрана. То ли стерегли, чтоб не сбежал, то ли — чтоб не добили, непонятно. Никто ничего не объяснял. Девчонка, менявшая каждый день повязки, говорила, что ничего не знает, и, похоже, не врала.

Хорошо еще хоть не обыскивали толком — так, похлопали по карманам да ощупали под мышками, в пояснице, вокруг бедер и щиколоток. Микроскопические волшебные таблетки остались ненайденными. Только их помощь и спасала меня все эти дни от боли — физической и душевной.

Вляпались мы, конечно. Теперь весь героизм как ветром сдуло. Но тогда это было словно наваждение, словно неотвратимый рок. Нас тянуло на эту безрассудную расправу с Удавом, как мощный магнит притягивает мельчайшие металлические опилки, угодившие в его поле.

И что теперь?

Жив ли Диспетчер, погиб ли Удав и что будет со мной — неизвестно.