Николай Агаянц: Поединок. Выпуск 2

Сборник открывает повесть «Под копытами кентавра», в которой рассказывается о первых днях и предыстории мятежа фашистских ультра в Чили. Повесть «Пропавшие без вести» посвящена советским морякам, действие ее происходит во время Великой Отечественной войны. Герой повести А. Голубева «Пломба» — инспектор уголовного розыска Воронов.

В книге помещены пять рассказов В. Осипова, Б. Воробьева, Э. Маркина, Э. Хруцкого, М. Барышева.

САНТЬЯГО. ПРЕЗИДЕНТ САЛЬВАДОР АЛЬЕНДЕ ОБЪЯВИТ СЕГОДНЯ О ВАЖНОМ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОМ ПЛАНЕ, ПРЕДУСМАТРИВАЮЩЕМ МЕРЫ ПО ОЗДОРОВЛЕНИЮ ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКОЙ ОБСТАНОВКИ В ЭТОЙ НЕСПОКОЙНОЙ ЛАТИНОАМЕРИКАНСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ. ПОДРОБНОСТИ ПЛАНА ПОКА НЕИЗВЕСТНЫ.

Фрэнк отдал телеграмму бою:

— Поторопись, малыш! Отправишь по пресс-тарифу.

Покосился на часы, висевшие у изголовья кровати. Четверть первого. Черт возьми, уже наступило 11 сентября. Ничего, в дневной выпуск газеты сообщение все равно поспевает.

Он устал.

От. суеты и неразберихи последних недель.

От своей профессии.

От самого себя.

Он устал и, как это иногда бывает, именно поэтому долго не мог уснуть. Ворочался с боку на бок. Курил. И в конце концов принял таблетку снотворного. Незадолго до рассвета сквозь тягучую полудрему ему почудилось — или не почудилось? — что в шелест весеннего дождя ворвался скрежет и лязг гусениц.

Зазвонил телефон:

— Доброе утро, сеньор. Вы просили позвонить в восемь часов. — В «Каррера-Хилтоне», принадлежавшем американской компании, все служащие были отменно вышколены и на резкость пунктуальны.

— Спасибо, сеньорита, — поблагодарил Фрэнк.

Завтрак заказал в номер. Пока принесут, он успеет принять душ и побриться.

Холодная вода немного взбодрила. Подравнивая холеную бородку, Фрэнк уже вполне умиротворенно подмигнул собственному отражению в зеркале. Не так ты и стар, Фрэнсис О’Тул, многоопытный корреспондент нескольких солидных газет и журналов! И женским вниманием не обойден. Всего сорок три, в конце-то концов!

Официант вкатил в номер столик: тихо звякнул лед в стакане с соком. Снял крышку с серебряного блюда, на котором покоилась роскошная глазунья, обрамленная ломтиками румяного бекона. Налил кофе в чашку и удалился, поблагодарив легким поклоном за щедрые по нынешним временам чаевые: пачку «Честерфилда».

Но завтрак, начатый неспешно и с удовольствием, завершить не удалось. Задребезжали оконные стекла. Фрэнк вышел на балкон. Низко над площадью Конституции, над президентским дворцом «Ла Монеда», с ревом пронеслось звено истребителей-бомбардировщиков с опознавательными знаками чилийских ВВС. «Хаукер-хантеры», — механически отметил он про себя, — из тех, что совсем недавно куплены в Англии. — И лишь потом мелькнула догадка: — Неужто началось?»

О’Тул вернулся в комнату. Торопливо включил приемник. «Агрикультура» — станция оппозиционеров — передавала бравурный марш. Фрэнк взялся было за ручку настройки, чтобы поймать другую программу, но тут музыка стихла и диктор объявил:

«Внимание, внимание! Повторяем сообщение из Вальпараисо. Сегодня утром в этом городе патриотически настроенные солдаты и офицеры морской пехоты взяли власть в свои руки. Над нашей многострадальной родиной вновь восходит звезда Свободы!»

И опять торжествующие, ликующие звуки военного оркестра. Стрелка поползла дальше по шкале. Некоторые радиостанции почему-то молчали. И вдруг — приглушенный треском и шорохом помех — в комнату пробился хорошо знакомый голос Сальвадора Альенде:

«...В Вальпараисо на флоте поднят мятеж. Над президентским дворцом кружат боевые самолеты. Не исключена возможность, что нас обстреляют... Трудящиеся должны с оружием в руках встать на защиту своего правительства!»