Николай Иовлев - Поединок

Насилу дождавшись полуночи — времени, к которому наш враг наверняка уже отправится на покой, вкатываем по трубам кокса, разбодяженного в минералке впополаме с волшебными таблетками, что в результате дает сумасшедшую смесь долгоиграющего действия, и выбираемся из укрытия. Под воздействием супердопинга чувствую себя суперменом. Горы готов свернуть. Одной левой…

Первый же таксист, доверчиво откликнувшийся на жест Диспетчера, уже через пять минут переселяется в бессознательном состоянии в черноту узкого двора, а его место за рулем занимает Диспетчер. Он останавливает старую колымагу, верещащую тормозами, в узком переулке, у ступеней, ведущих к парадному входу. Так надо, говорит он. Побольше шума: пусть сторожевые псы выйдут навстречу.

Достаем из сумки автоматы. Присоединяем магазины. По одному запасному — в карманы. Эх, маслят маловато, сетует Диспетчер. Ну да уж сколько есть. Наставляет: первый рожок вымолачивать веером, без разбора, а второй уже расходовать прицельно. Прикрывать друг друга и не лезть в сектор обстрела. Пряча автоматы под куртками, выходим из машины, оставленной с работающим двигателем. Я вновь чувствую себя суперменом. Героем остросюжетного боевика. Диспетчер знал, чем вмолоться. Во мне столько отваги и энергии, что я готов задушить этого поганого Удава голыми руками. Где он — дайте мне эту гадину!..

Первый же бык, вышедший на крыльцо нам навстречу, не успевая задать ни одного вопроса, получает пулю в лоб: Диспетчер, выхватив автомат, бьет из него не целясь, с груди. Громила оседает, а в это время черный силуэт, застывший в дверном проеме и тенью метнувшийся в глубину помещения при виде такого расклада, падает навзничь, сраженный короткой, но злобной очередью. Грохот выстрелов эхом прокатывается по тесному переулку, а резкая вспышка на миг освещает темноту тамбура и безумие, застывшее в глазах развернутого пулями и падающего, словно в замедленной съемке, мордоворота.

Дальнейшее промедление смерти подобно. О своих намерениях мы заявили столь громогласно, что осторожничать теперь просто нелепо. Выполнять задуманное надо немедленно, не давая никому очухаться. Перепрыгнув через тело бандита, Диспетчер подбегает к внутренней двери, ведущей неизвестно куда, и, ударом ноги распахнув ее, врывается в эту неизвестность, выкашивая все живое перед собой автоматной очередью. На пол с мелодичным звоном сыплются осколки зеркал. Еще трое громил валятся снопами от ураганного роя пуль. Один из них, оказавшись на полу, рефлекторно тянется к поясу, но тут уже я выпускаю в его тушу горсть раскаленных пилюль, и она, прошитая несколькими стежками, мгновенно обмякает.

Безумно что-то вопя, Диспетчер летит по зеркальному коридору в мягких тонах освещения с автоматом наперевес и, в несколько прыжков достигнув арочного проема, бросается в него, открывая просто шквальный огонь. В коротких паузах между осатанелыми ударами выстрелов слышны вопли Диспетчера, треск всаживаемых в преграды и пронзительный визг отрикошетивших пуль, звон разбиваемого стекла и какие-то еще звуки, смешавшиеся в дикую какофонию. Заскакиваю из коридора в зал следом за Диспетчером. Он стоит впереди, выставив перед собой левую ногу, чуть просев в коленях, и ведет огонь с бедра, поливая короткими свинцовыми очередями в дальнюю стену сравнительно небольшого зала и его затемненные утлы. Там, у дальней стены, вытянулся стол, накрытый белой скатертью, в который иные из сидящих уже уткнулись лицами, возможно, навсегда. Другие, пытаясь спастись, падают на пол, под стол или стремительными прыжками, сбивая на пути стулья, несутся прочь. Некоторые из них, подкошенные пулями, падают, кувыркаясь в смертельных кульбитах.

Огнедышащее грохочущее жало, которым Диспетчер разит врага, неожиданно замолкает: вероятно, иссякли патроны. Теперь мой черед поддержать огнем боевого товарища. Нажимаю на гашетку. Отдача, с которой автомат бьет в плечо, подтверждает полную реальность происходящего. Боясь зацепить Диспетчера, меняющего магазин, палю в правый угол зала, разгоняя пули, как учил Диспетчер, веером. Беспрерывный ураган свинца накрывает неведомую в полумраке цель и внезапно прерывается. Помещение тревожно гудит от этого особенно напористого вторжения. Я готов выдать еще не одну порцию смерти и другим затемненным углам. Жму на спусковой крючок, но приспособление, созданное для того, чтобы сеять смерть, молчит.

Что это? Почему? Заело? Отстегиваю магазин. Вместо патронов я вижу приближенное пружиной черное дно. Неужели в такой короткий срок, всего за несколько секунд, я расстрелял всю обойму? Ведь я перезаряжал обе, каждая — полная. Значит, расстрелял.