Николай Иовлев - Поединок

Таксист высаживает нас, как договаривались, на выезде из города, где, согласно изложенной Диспетчером легенде, нас должны подобрать свои ребята. Таксисту все равно, кто нас подберет. Ему — лишь бы платили, и он готов везти хоть на край света. Однако дальше на такси нам как раз нежелательно. Если в черте города это самый оптимальный транспорт, то за его пределами такси уже способно вызвать подозрение. Теперь нужен частник.

Диспетчер уверяет, что первый же остановившийся по нашей просьбе шоферюга отдастся нам с потрохами. И мы действительно покидаем город на бордовом «Жигуленке» — первом же притормозившем возле нас автомобиле, владельцу которого Диспетчер посулил две сотни баксов. За расстояние всего-то в сорок пять кэмэ. Сотню мужик получил сразу, а вторая ему обещана после половины дистанции.

Мимо поста ГАИ проплываем на предельно заниженной скорости в череде других машин. Знак «60» — колонна сбрасывает обороты до сорока километров в час. На знаке цифра «40», на спидометре — двадцать. Береженого Бог бережет. Менты, по счастью, заинтересованы в большей степени движением в город, а не обратно. Двое с автоматами на плече разбираются с водителем КамАЗа, еще двое, тоже с «калашами», такими же короткими, как у нас в сумке, шарят глазами по встречному потоку: ищут, кого бы прижать к обочине. К ногтю…

Фу-у-у… Кажется, пронесло. Мужик получает обещанную сотню досрочно, и машина, словно почуяв ликование хозяина, срывается с места на всех парах.

В засаде мы отлежали уже полчаса. Здесь, среди лесных зарослей, в двухстах метрах от трассы, отворот разветвляется еще на две грунтовки, которые в дальнейшем опять воссоединяются. По какой из них поедет кортеж Удава — неизвестно, поэтому лучше всего ждать именно тут. Неясно также, проехал уже Удав в свое тайное логово, до которого отсюда рукой подать, или еще нет.

Гасить его, по мнению Диспетчера, сподручнее всего не в самой берлоге, спрятанной наверняка за мощным забором и набитой охраной, а прямо здесь, на простреливаемом участке дороги.

Ожидание может затянуться на неизвестное время, но Удав все равно должен проехать через эту развилку — в том или ином направлении. И во всех отношениях предпочтительнее дождаться и, по выражению Диспетчера, заколбасить его тут, чем атаковать крепость в лесу.

Хотя и последнего Диспетчер не исключает. Можно будет, считает он, завернуть ласты водиле и охране какого-нибудь грузовика, направляющегося в резиденцию — должны же Удаву и братве подгонять свежие продукты, — и под их видом ворваться на запретную территорию. А дальше действовать по обстоятельствам. Но этот вариант — совсем дохлый — равносилен самоубийству, и лучше на него не ориентироваться.

Втерлись коксом впополаме с морфушей. Это, конечно, высший пилотаж. Теперь можно лежать в дозоре хоть до утра. Пока так прет — томительность ожидания не тяготит. Автоматы с пристегнутыми рожками, уложенные наготове, вызывают недоумение: к чему какое-то насилие, когда жизнь так прекрасна?

Но наступит отрезвление, хотя бы относительное, и я вспомню, что Удав — мой кровный враг. Это он убил Настюху, он законопатил меня в тюрягу, он, а не кто-то иной, вычисляет меня, чтобы уничтожить. Сейчас мы должны нанести ему удар первыми. И тогда жить станет в сотню раз легче. И тогда мы отомстим и за гибель своих близких, и за собственные мытарства. И вполне возможно, сумеем даже начать новую жизнь.

Диспетчер инструктирует: перед «мерседесом» Удава должна вначале на приличной дистанции проехать темно-синяя «бээмвуха», а может, и другая машина. Это называется поднимать пыль. Ее надо пропустить. Первые выстрелы — короткими очередями — производим по водилам: Диспетчер — «мерса», я — автомобиля сопровождения. А потом уже поливаем шквальным огнем окна задних мест. В том же порядке. Бояться ответа не следует: в связи с репрессиями братва наверняка не на стволах. Если и лежат зарегистрированные помповики, то лишь в багажниках, зачехленные и разобранные. В полном соответствии с требованиями.

Диспетчер продолжает инструктаж, я стараюсь слушать его внимательно. И не просто слушать, а осмысливать информацию, хотя мне ужасно, как любит говорить сам Диспетчер, вломняк вникать во всю эту хреновину: меня размотало так, что, кажется, еще немного — и я вознесусь на небеса.

Внезапно в чаще взвывает автомобильный двигатель, и на развилку, по направлению к трассе, взлетая на ухабах, выскакивает темно-синий «БМВ» с хищной акульей мордой. Не успевает автомобиль, не сбавляя внушительной для такой дороги скорости, поравняться с нами, как на развилку вылетают, одна за другой, сразу две машины: черный «мерседес» и вишневый джип «чероки».