Николай Иовлев - Поединок

Камуфляжную куртку, как и Диспетчер, натягиваю поверх бронежилета.

— Морфушу и баян убери поглубже, — подвигает он мне половину конволют и один из шприцев. — Не в маскуху, мы ее потом быстро скинем, на ходу. Шлем бери. Если захочешь что-то сказать — громко не ори, тут наушники и микрофон, питание я врубил.

В черном скафандре, забранном двойными, должно быть, пуленепробиваемыми стеклами, Диспетчер похож на инопланетянина.

— Выходим! — Его голос раздается, похоже, в самом моем мозгу. — Ребенка оставляем, теток берем с собой.

Дитя настороженно молчит, даже когда Диспетчер, взяв из рук матери, усаживает его на диван. У матери, закусившей губу, по щекам льются слезы. Толстая клуша без конца причитает:

— Не убивайте! Только не убивайте!

Вокруг глаз у нее черные круги размазанной туши.

— Заткнись! — приказывает Диспетчер, ткнув тетку в плечо стволом. — Будешь делать, что говорят, — никто тебя не тронет. Пошли на выход!..

Остановившись возле двери, Диспетчер говорит мне:

— Выходим по очереди. Вначале я с толстой, потом ты с девкой. Но не раньше, чем я скажу. А потом делай так же, как и я…

Открыв дверь, Диспетчер, плотно прижавшись к дородному телу заложницы и обхватив ее шею левой рукой, правой приставляет пистолетный ствол к ее виску и медленно выходит на крыльцо.

— Спокойно, тетка, не дергайся, — слышу через наушники его взволнованный голос.

Хорошо все-таки, что мы вдолбились морфином, иначе бы я ни за что не перенес этого чудовищного спектакля. На крыше противоположного дома я вижу сразу двух снайперов. Их винтовки направлены в нашу сторону.

— Не выходи пока, — предостерегает Диспетчер. — Снайперы на крыше. Выйдешь, только когда я скажу… Я пошел слева, а ты будешь заходить справа…

Через несколько секунд тесно прижавшиеся друг к другу тела скрываются за цистерной бензовоза. Еще полминутой погодя в наушниках раздается уловленный микрофонами звук захлопнувшейся дверцы. А вот наконец и голос Диспетчера:

— Давай! Делай, как я, заходи справа…

Прижавшись к девчонке сзади и скопировав действия Диспетчера во всем остальном, мелкими семенящими шажками, позволяющими не отрываться от заложницы, приближаюсь к кабине бензовоза. Под ногами — лужи бензина, переливающиеся радужными разводами. В нос шибает резкая вонь испарений. Девчонка дрожит всем телом, но держится, не срывается в рыдания, не падает в обморок. В меня шмыгалово вдохнуло небезызвестную энергию, освободившую тело от озноба, а дух — от потрясения происходящим. Если бы мы не вмололись — я бы уже рухнул мордой прямо в эти вонючие сияющие разводы под ногами. Открыв дверь кабины бензовоза, подсаживаю на ступеньку свою проводницу, а следом залезаю и сам. Диспетчер и его заложница уже здесь. В кабине тесно, девчонка навалилась на клушу спиной. Пересаживаю ее к себе на колени. Она по-прежнему дрожит. Диспетчер запускает двигатель — и с утробным ревом бензовоз трогает с места. Во дворе никого. Проскакиваем в арку на улицу.

Вокруг настоящее столпотворение людей в пятнистой форме. Среди моря голов мелькают каски, береты, фуражки. Слева чуть дымится обуглившийся остов «Москвича». К тротуарам припаркованы десятки легковых и грузовых машин. Опешившая от внезапности нашего появления толпа расступается, подчиняясь требовательным сигналам бензовоза и давая возможность беспрепятственного проезда.

— Упри ствол девке в башку, — голос Диспетчера, выворачивающего руль вправо и одновременно умудряющегося жать на кнопку сигнала.

Приставляю пистолет к щеке заложницы, демонстрируя готовность нажать на спусковой крючок при первой же необходимости. Левое веко опять дергается. Совсем некстати, черт бы его побрал.

— Не ссы — прорве-емся! — давит на уши крик Диспетчера, переключающего двигатель бензовоза на следующую скорость. — Прорве-е-емся!!!

И вот мы уже несемся во весь дух по Восстания к Невскому. С воем и отфыркиваниями мотора. Не дай Бог столкнуться сейчас с кем-нибудь или во что-нибудь врезаться. Мы заживо сгорим в этой чудовищной бомбе на колесах. Люди, останавливаясь по обеим сторонам улицы, недоуменно и даже с ужасом глядят на этот наш безумный экипаж. Заложницы, ошеломленные страхом скорости, начинают визжать и от подначивания друг дружки визжат еще звонче.

— Заткнитесь!!! — орет Диспетчер, но крик его адресован главным образом моим ушам.

Тогда, приподняв шлем над губами, он в бешенстве орет еще раз:

— Тихо, твари! Молчать, а то прибью!