Андрей Воронин - Банда возвращается

— Я смотрел телевизор у себя.

— Ну, и что скажешь?

Тимур пожал плечами:

— Все в рамках наших планов. Что тут еще говорить?

Шеф пристроился в хвост черному «Мерседесу» и ехал не спеша:

— Ты молодец, Тимур, чисто сработал. Наверху о тебе самого хорошего мнения.

Тимур заскромничал:

— Моей особой заслуги нет. Все было основательно подготовлено. А провести задуманное в жизнь — дело десятое…

— Могли быть случайности.

— Могли… но не было.

Шеф удовлетворенно кивнул:

— Насколько я понимаю, у них нет ни одной зацепки.

Несмотря на всю техническую оснащенность…

Тимур хищно улыбнулся:

— Пошумят, пошумят и замнут дело? Как вынуждены были замять уже много дел…

— Я думаю, это дело не придется и заминать.

— Что вы имеете в виду?

— Оно само собой поблекнет в свете последующих событий. Наша теперь задача подготовить их. Мы ведь только на первом этапе… Хорошо хоть в средствах не стеснены!

Тимур поинтересовался:

— Что Кожинов?

— Кажется, он в растерянности. Но делает вид.

— А может, все-таки это не вид? У него ведь есть запись.

— Она ему ничего не даст. Только Господь Бог способен свести все нити воедино… Генерал видит в записи только то, что мы ему позволили.

Тимур несогласно покачал головой:

— Тут есть тонкость: в записи он видит то, что мы не могли спрятать.

Шеф бросил на собеседника пристальный взгляд:

— Я подумаю над этим… новым освещением проблемы… Нам на руку еще вот что: Кожинов никому не показывает кассету. Не иначе, питает какие-то иллюзии насчет нее… Быть может, он вообще единственный, кто ее смотрел.

— Вы хотите сказать…

— Именно. Если что… если дело пойдет не по тому руслу, можно будет уничтожить и кассету, и генерала. Вопрос лишь в своевременности информации…

Некоторое время они ехали молча. Погода была неустойчивая: то проглядывало на минутку солнце, то принимался моросить дождь.

Шеф внимательно смотрел на дорогу, на всякий случай поглядывал в зеркальце заднего вида:

— Может, тебя заодно подкинуть куда-нибудь?

— Нет, лучше вернуться к началу. Я заметил: всегда остаешься в выигрыше, замыкая круг.

Шеф улыбнулся:

— Что мне в тебе нравится, кроме твоих профессиональных навыков, так это — ты умеешь неожиданно мыслить… Как провел вчерашний вечер? Надеюсь, не сильно переживал?

Тимур улыбнулся, сверкнул белыми жемчужными зубами:

— Я опять поменял перчатки.

Шеф не сразу понял его, а когда понял, покачал головой:

— Как твой организм выдерживает!.. — и спохватился. — Кстати, о перчатках! Всякое удовольствие стоит денег и иногда немалых. Открой бардачок — там причитающийся тебе гонорар.

Тимур открыл бардачок и переложил себе в карман пальто увесистый газетный сверток.

Они уже ехали обратно к Казанскому вокзалу.

Шеф сказал:

— А теперь о новом задании. Им открывается второй этап. Но тут дело попроще и допускаются вариации или фантазии на тему, — как раз то, что ты любишь. Неизменным должно остаться одно — сообщение, которое ты пошлешь мне на пейджер.

Тимур сделал сосредоточенное лицо:

— Так, слушаю…

— Если все пройдет, как надо, текст должен быть такой; «Она сказала Гене, что в лесу полно грибов». Запомнил?

— Да.

— И я начну нажимать на кнопки.

— Кто такой Гена?

— Вот об этом мы сейчас и поговорим…

Александр Бондарович, 3 часа дня, 24 марта 1996 года, редакция телестудии «Молодежная».

Припарковавшись в каком-то дворе, Александр стал пробираться к зданию телестудии.

Люди толпились на улице.

Москва испокон веков падка на выражение любви и ненависти, лакома на зрелище, на скандал; любит почествовать гениев — особенно непризнанных официально и безвременно ушедших; любит отдать последнюю дань — цветами, слезами, витиеватыми речами, пышными венками, приставленными к лафету, к катафалку…

Надо сказать, что Смоленцева-ведущего многие любили (несмотря на некоторые его грешки и чисто житейские слабости; но у кого их нет! Кто не убоится перед лицом Христа бросить в блудницу камень?), передачи его были популярны, и к числу гениев непризнанных его нельзя было отнести — разве что к безвременно ушедшим; его любили и за то, что он был одним из немногих журналистов, умеющих и не боящихся «делать погоду», — то есть формировать общественное мнение и тем самым реально влиять на ход событий в стране, а значит, и в мире. Еще он был не трус — лично вел репортажи из «горячих» точек… Поэтому смерть Виктора Смоленцева всколыхнула чувства людей, нарушила спокойствие в столице…