Андрей Воронин - Банда возвращается

— Глушко очень нервный и вспыльчивый тип. Непостоянный в привязанностях, часто непоследовательный…

— Неуживчивый?

— Подвержен настроениям, гневлив, я бы сказал. Был такой случай, когда он бросил в Виктора стакан.

На Банду это как будто не произвело особого впечатления:

— Что сделал Смоленцев?

— Выбросил его из кабинета, — Зацепин поставил перед Александром на стол пустой стакан — для вящей наглядности, должно быть. — Но согласитесь со мной: одно дело бросить стакан, а другое — утюг, тем более, намеренно ударить по голове. Стакан не нес серьезной угрозы Смоленцеву, скорее, это были эмоциональная разрядка и оскорбление.

Александр был примерно того же мнения; спросил:

— С кулаками он кидался когда-нибудь на людей?

— Бывали случаи.

— Угрозы?

Зацепин Сергей Михайлович начал отдуваться, как будто ему стало жарко:

— Сколько угодно.

— Да, неутешительно для Глушко, — Бондарович бросил рассеянный взгляд за окно. — Слишком уж импульсивен… В чем заключалась причина конфликта?

— Воровство.

— Из карманов? — лукаво прищурился Банда. — Не так по-солдатски, пожалуйста.

Сергей Михайлович опять начал покачиваться в кресле:

— Именно из карманов, из карманов всей «Молодежной».

— Интересно…

— Он договаривался с компанией на деньги, на бартер, за какие-то услуги, потом выяснялось, что он с них умудрялся получать наличными некую «свою долю». У него были сотни причин и отговорок.

— А работа налево?

Брови Зацепина взлетели, как крылья птицы:

— Это была основная причина ссоры.

— Вот, вот! Расскажите поподробнее. А то я слышу только в общих чертах.

Зацепин рад был помочь:

— Глушко работал на нашем оборудовании — а оно очень дорогое, таких студий не наберется в Москве и десяти — для конкурирующих телестудий. Безо всякого зазрения совести. Во-первых, эти деньги он преспокойно клал себе в карман, а во-вторых, поддерживал конкурентов творчески и на уникальной технике. Вы должны понимать, в какую копеечку это нам постоянно влетало.

— Чем кончилось?

— Однажды Смоленцеву надоели жалобы, и он провел инвентаризацию. В результате оказалось, что у Глушко стоит масса неучтенной техники. Вся она проходила, по рассказам Глушко, как «одолженная» на время, как «арендованная», либо как купленная им за кровные.

Бондарович сделал пометку в блокноте:

— А на самом деле?

— История стара, как мир. Пользуясь «крышей» и чужим оборудованием, человек зарабатывает себе на собственное дело — создает материальную базу персонального коммунизма, — Зацепин ясно, профессионально мыслил и умел хорошо излагать свои мысли. — На утащенные у нас деньги наш талантливый Глушко покупал оборудование, которое должно было стать основой его личной студии.

— Техника осталась у вас?

— Смоленцев прикинул рыночную стоимость неучтенной техники и предложил Глушко выплатить или отработать всего треть этой суммы. Иначе аппаратура останется в «Молодежной».

— И что Глушко?

— Глушко долго скандалил, но ушел без техники. И все-таки открыл свою студию. Как вам это нравится?

Александр пожал плечами и ответил достаточно неожиданно для собеседника:

— Мне это не нравится ни со стороны Смоленцева, ни со стороны Глушко.

Зацепин несколько секунд напряженно осмысливал ответ, потом заметил:

— Ну, у вас особый взгляд — государев, так сказать.

— Как бы то ни было, Глушко приносил это оборудование в студию, и «Молодежная» пользовалась им. Не «Мерседесы» же он покупал.

Зацепин засуетился:

— О-о, вы не правильно меня поняли. Себе он ни в чем не отказывал. Отличный «Шевроле», девочки… простите, мальчики — он другой сексуальной ориентации, квартира, как игрушка, рестораны. Он любит пожить.

— Сколько бы получал на Западе специалист его уровня?

— Возможно, значительно больше, — Сергей Михайлович посерьезнел. — Там, насколько я знаю, люди не стесняются вкладывать деньги в рекламу, не пугаются огромных гонораров специалистам. Но ведь мы здесь в «Молодежной» делаем одно общее дело, а он был как бы инородным телом, индивидуалистом до мозга костей.

Александра интересовал еще один важный вопрос:

— Как выглядел по сравнению с ним Смоленцев?

— О!.. Смоленцев — был другой гранью таланта.

Виктория Макарова, 4 часа дня, 24 марта 1996 года, редакция телестудии «Молодежная».

Виктория уверенно толкнула дверь.

Миловидная, но замотанная секретарша с заплаканными глазами поднялась навстречу и замахала руками: