Андрей Воронин - Банда возвращается

Виктории сесть не предложил.

Лейтенант Макарова докладывала:

— К отказу на участие в допросе Бондарович отнесся на удивление спокойно. Я отвезла его домой и побеседовала вместе с дедушкой…

— Действительно на удивление… Я предполагал, что он будет скандалить.

— Насколько я помню, он даже улыбнулся, когда я передала ему отказ.

— И что ты думаешь об этом майоре? — повел бровью генерал Кожинов.

— Очень собранный, опасный, рационально мыслящий человек, — чеканила слова Виктория. — При этом в какой-то степени идеалист, очень скептичен. Двойственная личность и именно поэтому труднопредсказуем, способен на творческий подход к делу. Если заглянуть к нему в личное дело, наверняка обнаружится, что майор Бондарович Александр Владимирович родился под знаком Близнецов…

Кожинов удовлетворенно хмыкнул:

— Тебе в отделе кадров работать, если научишься не только понимать, но и использовать людей. Кстати, знаешь, как работают лучшие кадровики?

— Как, товарищ генерал? — внешне Виктория не проявила особого интереса.

— Они вообще не смотрят на человека. Работают только с анкетой и личным делом. Сугубо формальный подход, своего рода структурализм. Они совершают на двадцать-тридцать процентов меньше ошибок, чем «психологи». Как думаешь, почему?

— Почему?

— Красивыми глазами не обманываются…

— Мне затребовать личное дело Бондаровича?

— Уже смотрели, — генерал шумно отхлебывал из кружки чай. — Кстати, ты права: он из Близнецов — июньский… — цепкая память Кожинова на даты была притчей во языцех. — Итак, ты говоришь, он труднопредсказуем?

— Как и все Близнецы…

Генерал на минуту задумался, потом выдал вердикт:

— Бондарович склонен к самостоятельным действиям и моральной оценке своих руководителей. Он способен выйти из-под контроля и действовать на свой страх и риск… Я вывожу его из этого дела, поскольку он может нам помешать.

Неожиданно для себя Макарова решила вступиться:

— Он лоялен по отношению к Президенту.

— Это не играет роли, — Кожинов бросил на собеседницу пристальный хмурый взгляд. — Больше с ним никаких контактов… Как здоровье Прокофия?..

— Более-менее… — Виктория пребывала в некоторой растерянности; она не могла понять логики Кожинова: то он хочет, чтобы она отодвинула Бондаровича на вторые роли, то вдруг запрещает всякие контакты с ним; но девушке была известна закономерность: если чего-либо не можешь понять, значит, не в достаточной мере владеешь информацией.

— Передавай привет старику. Я как-нибудь и сам соберусь позвонить ему…

Александр Бондарович, 9 часов утра, 24 марта 1996 года, анатомическое отделение четвертого госпиталя.

Четвертый госпиталь, насколько знал Бондарович, обслуживал заслуженных пенсионеров-военных, старший офицерский состав, некоторые спецслужбы, военных спортсменов и тому подобный контингент. Однако, помимо элитных больных, он занимался еще особо сложными операциями по восстановлению и реабилитации тяжелых раненых еще со времен войны в Афганистане; делали здесь и косметические операции при ранениях в область лица.

Александр остановил машину недалеко от ворот. Вышел из салона, размялся. После вчерашнего бега по лестницам и поединка с таинственным взломщиком слегка побаливали мышцы. Кто-то однажды просветил его: оказывается, боль в мышцах — это от избытка молочной кислоты…

— Где у вас прозекторская? — спросил Бондарович на вахте четвертого госпиталя.

Солдатик, разглядев в удостоверении только погоны с большими звездами, не догадался спросить ни о каких полномочиях и только недоуменно переспросил:

— А что это?

— Морг. В просторечии, — открыто улыбнулся Банда. — Если хочешь, — мертвецкая, труперня… Некоторые предпочитают более ученое — анатомичка…

— А-а, вон там, — солдатик был явно восхищен столь глубокими познаниями этого незнакомого офицера, — направо за угол.

— Спасибо, — и Бондарович беспрепятственно прошел на территорию.

Подойдя к отдельно стоящему небольшому одноэтажному корпусу, в подвале которого размещалась мертвецкая, Бондарович спросил у курящего на лавочке вольнонаемного:

— Где патологоанатом?

— А, режет там, препарирует, — работник лениво махнул рукой в направлении двери, обнаружив для Бондаровича, что пьян уже с утра. — Режет в конце, где ж ему быть…

Материал ему постоянно подкидывают-.

Александр холодно кивнул ему и вошел в здание.