Константин Стогний - Позывной «Крест»

Здесь Антипа жил и с упоением правил своим народом.

Все, от жителей саманных хижин на окраине Тиберии до обитателей инсул в центре города, преклонялись перед своим властителем и считали его едва ли не полубогом. Во всяком случае, вассалы Антипы ежедневно докладывали об этом на часах восхваления. Однако народ всегда чем-то недоволен, и мудрый Антипа понимал это, пропуская хвалебные оды придворных льстецов мимо ушей.

На высокой горе с крутыми склонами, которую потом назовут в честь внучки Антипы горой Береники, стоял великолепный дворец Иродов, из серого камня, с величественной римской архитектурой и прекрасным садом, где на причудливых деревьях, свезенных со всего Средиземноморья, пели диковинные птицы.

И все же правитель прославился не только этим дворцом. Он, на удивление галилеянам, построил Римский театр на шесть тысяч мест, куда по большим празднествам стекалась вся галилейская знать. Завсегдатаями зрелищ — спектаклей и казней — были и братья Антипы, Агриппа, Филипп Второй, Аристобул.

В один из дней в начале осени с караваном невиданных громадных двугорбых верблюдов сюда, в Тиберию, прибыли удивительные артисты из-за моря. Бледные желтые лица с узкими, как щелочки, глазами и хитрые улыбки, демонстрирующие кривые зубы, не внушали особого доверия, и все же Ирод Антипа принял иноземцев у себя во дворце и разрешил им выступить в своем театре, при этом щедро заплатив странным гостям.

— Panem et circenses [22] Хлеба и зрелищ ( лат. ). ( Примеч. авт. ) , — шепнула правителю на ушко вездесущая возлюбленная Иродиада, что, конечно, повлияло на благополучный исход сделки.

И вот сотни гостей и тысячи благодарных жителей Тиберии заполнили Римский театр до отказа. Еще бы! Ведь для них этот праздник был бесплатным. Чего не сделаешь ради довольства подданных!

— Слава великому императору Тиберию! — вскричал глашатай.

С этого возгласа начиналось любое зрелище в Галилее.

— Слава благодетелю Ироду Антипе! — истово откликнулась толпа.

— Слава! Слава! Слава! — эхом отозвались ближайшие горы.

— Ты у меня самая мудрая и красивая, — проворковал Антипа Иродиаде.

— Ой! В первый раз слышу! — с иронией, но без издевки отозвалась та.

Она, конечно, не в первый раз слышала эти слова от мужа, и нередко ее мудрые советы помогали ему принимать очень важные решения. Тем более сейчас, когда по городу поползли неприятные слухи о том, что горожане кое-где стали проявлять недовольство своим правителем.

Много ли нужно, чтобы народ возмутился? У гончара проблемы с хозяином, а виноват правитель. Караванщик обманул погонщиков, а виноваты те, кто живет во дворце. Работать не желают, а монет хотят получать больше. Так думал Ирод Антипа, глядя из своей ложи на головы беспечных горожан.

По левую руку от него, еще дальше Иродиады, но чуть ниже по уровню, восседали братья Антипы, приехавшие в Тиберию, кто с женами, кто с любовницами. Все были в сборе. А рядом с матерью сидела Саломея, точная копия Иродиады, только более молодая и прекрасная. Конечно, Римский театр Тиберии, пусть и немаленький, но все же не Колизей, однако сегодня девушка чувствовала себя как дома. Атмосфера праздника, яркие эмоции, восторг публики… И опять она — в ложе для сильных мира сего, и снова там, внизу, на сцене — действо, и вновь… Эти похотливые взгляды самцов, брошенные на нее как бы невзначай, украдкой. Да, гордая осанка, умопомрачительная шея, маленькие изящные ушки, открытые нездешней модной прической, блеск глаз Саломеи… Присутствующие мужчины прямо-таки пожирали ее глазами. Каждый мечтал отхватить свой ломтик пирога хотя бы взглядом.

«Старая верблюжатина! — с насмешкой думала юная красавица. — Уже и зубов нет, а все туда же!» И правда, все приближенные Антипы, вплоть до братьев, имели положение, заслуги, а их возраст, сорок-пятьдесят лет, казался Саломее стариковским. Нет, она отнюдь не брезговала, просто ей хотелось кого-то помоложе и в ее статусе.

Тем временем на сцене продолжалось действо. Там расхаживали странные люди в широких одеждах, на них были изображены диковинные звери и надписи огромными золотистыми буквами, которые никто не мог прочесть. Артисты с непомерно узкими глазами и лицами, выкрашенными в пугающий белый цвет, языком жестов под странную музыку демонстрировали зрителям свой природный дар лицедейства. Что они хотели этим сказать?