Константин Стогний - Позывной «Крест»

У слова «романтик» нет женского рода. Светлана сидела рядом на верблюдице и выцарапывала ногтем по пыльной корке на своем бедре незатейливый бедуинский орнамент. Ей нравилось трогать мужские волосы, особенно короткий «ежик», рукодельную шероховатую бумагу, старинные арабские монеты, холодную воду на листьях, нос верблюда и растрескавшуюся пыльную корку. А потом она решила, что пора уже идти к военным ООН, чтобы договориться о переправе в Израиль. Светлана тронула хлыстиком шею верблюдицы и развернула ее морду, потянув влево чембуром. Дромадер Лаврова тоже отправился следом, встряхиваясь и зевая.

Был знойный полдень, когда обоз из Рима, сопровождаемый турмой [19] Турма — подразделение конницы из 30 человек. ( Примеч. авт .) и тремя контуберниями [20] Контуберний — приблизительно один взвод солдат, около 8 воинов. ( Примеч. авт. ) пехотинцев, подходил к Тиберии. Неблизкий трехмесячный путь посуху всех изрядно утомил, и лошади, предчувствуя долгий отдых и сытную кормежку, весело ржали. Впору было ржать от радости и уставшим от жары легионерам — последний водопой был еще утром.

Саломея, дочь состоятельного гражданина Рима, уважаемого Боэта, после смерти отца переезжала к своей матери Иродиаде в Тиберию [21] Ныне город Тверия на севере Израиля. ( Примеч. авт. ) . Переезжала по принуждению и бесцельно. Император Тиверий, помня заслуги богатого отца красавицы перед Римом, дал целое войско для охраны девушки и отправил ее подальше, к матери, опасаясь, что его племянник женится на «этой идумейке, такой же распутной, как и ее мать».

И вот теперь скрепя сердце после расставания со своим первым возлюбленным, пережив ужас первого в своей жизни дальнего перехода, опустошенная Саломея без интереса созерцала странные постройки нового для нее города.

Тиберию построил дядюшка матери, он же и ее муж — правитель Галилеи Ирод Антипа. А первый муж Иродиады Боэт, отец Саломеи, был братом Антипы и, соответственно, тоже ее дядей. Внучка Ирода Великого, дочка Аристобула, Иродиада жила согласно идумейским устоям того времени — кого идумейская женщина любит, с тем и живет, причем братья были совершенно не против этого.

Мало того, между этими двумя браками у Иродиады случился еще один — с Филиппом Вторым. Филипп же, в свою очередь, был младшим братом Боэта и Антипы. В общем, любви на веку сорокапятилетней Иродиады было достаточно. Но теперь она жила с Антипой и была уважаема всем неиудейским населением Тиберии.

Все эти родственные связи весьма сложны и запутанны, поэтому молодая идумейка Саломея особенно над ними не задумывалась, а знала только одно — кого идумейская женщина любит, с тем и живет. К сожалению, в родном Риме жизнь для нее не сложилась.

— Саломея, доченька! — Сорокапятилетняя сухопарая женщина быстро сбежала с высоких ступенек дворца Ирода Антипы к старой колесничной повозке и растворилась в объятиях девушки.

Двадцатипятилетняя красавица-дочь была так похожа на Иродиаду, что Антипа, вышедший к падчерице, онемел от восхищения. К тому же она была еще и молода. Девушка скромно опустила глаза, представившись правителю. Антипа перевел взгляд на Иродиаду:

— Завидую своему брату, даже усопшему. У него такая красивая дочь…

— Надеюсь, она будет жить с нами, во дворце? — надменно спросила Иродиада, взглянув из-под тонких ресниц на мужа.

— Даже не обсуждается, любовь моя, — взволнованно ответил Антипа. — Как пожелает. Она ведь идумейка…

Радостная встреча с матерью, с которой Саломея не виделась много лет, новые лица и роскошный дворец Антипы быстро сделали свое дело. От грусти и уныния вскоре не осталось и следа.

Лето выдалось небывало жарким даже для этих мест, и горячие источники Кинеретской долины, словно в насмешку над людьми, настолько обжигали, что и старики-завсегдатаи не решались греть свои больные кости в этом кипятке. Караванщики жаловались, что верблюды стали пить в два раза больше, а лошади вообще отказывались идти. И только смирные маленькие ослики, моргая большими ресницами, покорно вкалывали и за тех, и за других, и за третьих.

Уже пятнадцать лет минуло, как один из пяти отпрысков царя иудейского Ирода Великого, правитель Галилеи и Пиреи Ирод Антипа выстроил город во славу великого императора Тиберия. Выстроил как форпост Галилеи, чтобы защищать скотоводов, рыбаков и земледельцев от набегов диких племен, как перевалбазу для многочисленных торговых караванов, идущих из Византии в Иерусалим. Город процветал, слава о нем разнеслась по всей округе.