Алексей Шерстобитов - Чужая жена [СИ]

— Арончик, да ничего страшного! Мы ведь больше обрели, и мы тебя любим!

— Арон Карлович или как вас Димка называет, Барон Карпыч…

— Ну, где-то убыло, где-то прибыло… бароннн — мня, мня… эээтооо…

— Ваше любимое виски останется любимым и оно давно вас, а остальное… послушайте, ну если вам так важны эти туалеты, да приезжайте сюда, хоть каждую неделю. Почему, кстати, туалеты… эти сортиры, он что из золота сделаны? Неужели прабабушка ваша уронила случайно туда драгоценный флакон с эликсиром жизни, который ей теперь понадобился… Хотя простите, не мое дело, пойдемте, я вам своего эликсирчика накапаю, а то у вас совсем печальный вид…

— Вы почти угадали. Все, что намеренно уронил туда мой дедушка, было изъято… точнее экспроприировано у дворян, купцов, даже у царской фамилии. Представьте себе, мы могли найти даже изделия с маркой Фаберже!

— Что-то мне подсказывает, что сам Фаберже немного оскорбился бы от такого предпочтения для хранения, его произведений. Хм… История интересная, неужели правдоподобная? Ха ха ха! Не может быть! Так вы все это время искали драгоценности, а нашли только засохшие фикалии…

— Зря ты, Леха, смеешься, видел бы перечень! Мы с тобой друзьями уже лет двадцать пять, и я за все время видел в тебе очень любознательного и пытливого человека…

— Эх! Дрончик, да все по-прежнему, только… я так понимаю, что привязка ваша, Арон Карлович, непосредственно к станции?

— Именно…

— То-то. Оно и видно, что ехали вы сюда на машинах!

— Да нет, мы один раз…

— Когда ехали, развалину видели… километра за три до современной…

— Хочешь сказать, что…

— Ну вот. Там и лежат ваши сокровища… Там, кстати, стоит туалет Мэ/Жо из кирпича построенный… Так вот, один пожилой охотник, мне смеясь, сказал… мы с ним, мимо проезжали на озеро, что в этот туалет еще прадед его ходил. Наверное, новый построили над или рядом со старым. Вот так вот…

Все это время Мариам молчала, Андрей вставил только одну фразу — им было не до этого мира, и Алексей это заметил. Такие перемены, как произошедшие в них с час назад, сложно не заметить стороннему человеку.

Что-то шевельнулось в глубине его души, он будто приковал свои глаза к их сомкнутым рукам, взгляд потух и перестал выражать что-либо. Арон хотел было, что-то спросить, и только повернулся к нему, как все понял — не до того!

Для него этот странный человек был загадкой. Проникшись к нему уважением и каким-то странным чувством, останавливающимся перед самым сердцем, но все же принятым взаимностью, старый еврей даже пожелал завязать дружеские отношения, хотя быстро этого не получалось, и все больше потому что с самого первого дня их знакомства, ему показалось, будто они уже есть. Именно так, какая-то родственность душ, можно даже сказать, от одного места отталкивающееся мироощущение, притягивало старика к этому непонятому им человеку. Но тот не пускал слишком близко к себе, настойчиво называл на «вы», хотя сам вел себя, как очень близкий человек, чуть ли не родственник…

Держава подождал минуту-другую, но понимая, что все мешают всем, все же отважился просить Леху пройти с ним, оставив молодых людей в одиночестве.

Через пять минут двое мужчин сидели у камина с полыхающими дубовыми дровами. Вечер выдался прохладный, тепло огня было кстати. Алексеем до сих пор владели воспоминания, он пропускал то фразы, то слова, но разговор старался поддерживать. Арон почувствовал необходимость дать высказаться, но не знал, как вывести на откровение, так старательно скрывающего свои переживания хозяина, и все же попробовал, настойчиво обратившись на «ты»:

— Леша, прости старческое любопытство… там, на веранде, ты так посмотрел на руки Андрея и Марии…

— Ах, это… Так… Я разглядел их чувства еще в первый день, но знаете… может быть, вы тоже заметили — в них чего-то не хватало…

— Как это?

— Нууу, возможно, у вас в жизни такое было… Знаете, человек — это к примеру… так вот сегодня человек жив, завтра он умирает… и вот, кто-то на похоронах, над только засыпанной могилой, говорит: «По его взгляду было видно, что он не жилец — пропал тот жизненный огонек…». Ты, слыша это вспоминаешь, и приходишь к согласию со сказанным… В их отношениях, не знаю почему, какая-то обреченность. Может я, конечно, перебираю… Я говорю именно о долговечности… ну знаете, будто есть угроза какая-то! Преодолеют чувства и силы — будет продолжение, а нет, так и фьють. Как будто оба об этом знают и оба опасаются…