Петр Катериничев - Повелитель снов

Из чувств я оставил только слух.

– У тебя же нет слуха.

– Музыкального? Абсолютно. А вот все остальное я слышу хорошо. Даже обостренно. Особенно если речь идет о моей жизни.

Бобров приставил ко мне каких-то левых ребят, не наших. Им было скучно. И рассуждали они о деньгах, о бабах и о том, как генерал приберет меня – пулей, ножом или удавкой. И – кому из них сие поручит. Как только я услышал, что и Бобров, и Алеф в особняке, да еще с каким-то малым, понял – пора воскресать. Восстал из небытия я резко, переправил туда обоих моих опекунов, забрал оружие и стал слушать из спаленки, о чем судачат генерал внешней разведки и видный международный террорист.

Услышанное меня не порадовало. А потому спустился я по лесенке и – произвел расчет. Окончательный. Такие дела.

Аскер прошелся по комнате, поглядывая на рисунки:

– Ба, да у вас здесь вернисаж… И даже лица знакомые… Что собираетесь делать с шедеврами?

– Сжечь, – вместо меня ответила Аня.

Аскер потянул носом:

– Бензином разит. Была попытка? – Не дождавшись никакого ответа, пожал плечами. – Камин в зале.

Я собрал рисунки, приобняв Аню, прошел в зал. Разжег камин и укладывал в огонь лист за листом… Плечи девушки дрожали, она косилась на трупы… Признаться, и мне было не по себе…

– Где мы находимся? – спросил я Аскера.

– Какой-то особняк за городом. Думаю, Бобров подстраховался – чтобы его какое-то время не смогли разыскать ни чужие, ни свои. В свете намеченной им, так сказать, приватизации изобретения… Кстати, где оно?

– Альба уничтожила все.

– Ты ей поверил?

– К чему ей было врать, если она решила умереть?

– Резонно. Но бывает по-всякому.

– Бывает. Что собираешься делать, Саша?

– Писать, писать и писать. Вернусь в Москву и засяду за отчеты. Сам понимаешь…

– Понимаю.

– Ну а потом – поеду и возглавлю движение, оставшееся без лидера. – Он кивнул на Алефа, помолчал, закончил: – Если мужчины с большими звездами на плечах не решат иначе.

– А если решат?

– Уйду на пенсию. Выслуга позволяет. Крайний юг у нас приравнен к Крайнему Северу.

– Саша… а что у тебя за медальон?

– Фамильная реликвия.

…Рисунки сгорали скоро и бесследно, как и многое в этом мире, и, обугливаясь, превращались в золу прошлого – то ли бывшего на самом деле, то ли существовавшего лишь иллюзией в нашем воображении…

Когда догорел последний, Аскер бросил в камин недокуренную сигарету, сказал:

– Пора.

Аня плакала, слезы стекали по ее лицу, а я шептал ей на ухо слова молитвы или то, что каждая женщина принимает за молитву… Она подняла залитое слезами лицо, спросила:

– А где мой папа?

– Найдем, – уверенно ответил я. – Саша прав. Нужно убираться из этого супостатного места, пока…

– Внимание! – услышали мы усиленный динамиками голос. – Особняк окружен силами спецгруппы «Альфа» Службы государственной безопасности! Предлагаю всем немедленно, по одному и без оружия, выйти с поднятыми руками! Через одну минуту «Альфа» начнет штурм здания с правом применения оружия на поражение! Повторяю…

– Во как… – усмехнулся Аскер. – Не знаю, как тебе, а мне бумаг придется исписать больше, чем мечталось… А Гнат все-таки молодец, а? «А теперь – Горбатый…» И голос командный каков! Хват! Ну что, пошли сдаваться?

– Пошли.

Действительно, все у Гната было схвачено в подведомственном городке, и, несмотря конспирацию Боброва, информация к генералу СГБ пришла, пусть и с некоторым запозданием. И отреагировал он на нее как Железный Феликс: окружил особняк, дождался стрельбы и… Дальнейшее понятно.

Аню, как гражданку Австралии, задерживать не стали и сразу повезли в снятый ее отцом особняк на набережной. Я оказался в одном автомобиле с Гнатом.

– Аня будет в особняке одна? – спросил я.

– С отцом. Так что не видать тебе твоего гонорара, как пионеру-поисковику.

– Ты нашел Дэниэлса?!

– И даже не одного. С пацанчиком четырнадцати лет. Это если фигурально выразиться.

– А не фигурально?

– Чуяло мое сердце простой ответ на сложный вопрос! И он – нашелся. Грешен наш Дэниэлс оказался, хоть и бывший разведчик и действующий миллионер.

– В смысле…

Гнат некоторое время молчал, смакуя эффект, потом сказал:

– Да нормально он ориентирован. Как теперь принято говорить, гетеросексуально. Но в давешний свой визит, когда приезжал с супругой удочерять Аню, отлучился-таки и – соблазнился красотами одной дивчины… Не раз, судя по всему, и не два соблазнился. А как супруга убыла на далекий материк, он еще месяца полтора документы оформлял на девчонку, степенно и не торопясь, и крутил с той самой дивчиной, по имени Галя Гейко… Плод их любви появился на свет через положенное время и оказался мальчиком, названным Алексеем.