Сергей Зверев - Перо и волына

– Все, с Бирюковым вопрос закрыт. Областная прокуратура возбудила против него уголовное дело.

– Наконец-то я слышу приятные новости, – обрадовался Кинелев. – Где он сейчас?

– Увезли в Москву, в госпиталь имени Бурденко. У него сложное ранение, требуется операция бедра. Даже если возбужденное против него уголовное дело не даст никакого результата, он надолго выведен из строя.

– Почему не даст результата? Он же стрелял в работников милиции, находившихся при исполнении служебных обязанностей!

– Ситуация сложная, Иван Данилович. К тому же он имел право на ношение оружия и мог применять его для необходимой самообороны. Тут уж как рассудит следователь областной прокуратуры. В любом случае Бирюков замазан накрепко. От его пули погибла посторонняя молодая женщина. Хорошо бы использовать наши московские связи и постараться, чтобы на место Бирюкова назначили его нынешнего заместителя.

– Попробую. А ты, Анатолий Викторович, молодец! Панфилов теперь остался без юридического прикрытия. Мы его по стенке размажем.

Запрудный долго гудел после ночной перестрелки в городском парке. Прокурор и милиционеры чуть не перестреляли друг друга. Да еще посторонняя девчонка погибла.

Судачили о том, почему у прокурора с собой оказалось оружие, почему он поссорился с милиционерами, из-за чего началась пальба. Как бы то ни было, но люди для себя сделали один важный вывод: теперь уже неизвестно, кого нужно больше бояться – милиции или бандитов. Власть со звериным лицом во многих случаях гораздо опаснее, потому что на нее управы не найти нигде.

После перестрелки между городским прокурором и милиционерами Панфилов понял, что теперь ему остается надеяться только на себя. Если власти так нагло подставили прокурора – а в том, что это подстава, он ни секунды не сомневался, – то это может означать только полный беспредел.

А чем в свою очередь можно ответить на беспредел? Только силой.

Жиган медленно шел по улице, поглядывая на хмурящееся небо. Тяжело нависшие над головой сизые тучи обещали очередной дождь. Жиган застегнул замок на легкой спортивной куртке, мельком глянул на часы.

«Время еще есть, – подумал он, – подожду минут пятнадцать».

Он шел на встречу с Айвазом. Азербайджанский законник позвонил полчаса назад и попросил о срочной встрече. Дело касалось «Триала».

Встретиться и перетереть по поводу дальнейших взаимоотношений в самом деле было необходимо. После бесследного исчезновения Порожняка и гибели его братвы в ресторане «Жар-птица» война между «синими» и азербайджанцами, казалось, подошла к своему логическому завершению.

Обе стороны исчерпали силы и отошли на исходные позиции – зализывать раны. В стане запрудненской «синевы» царил разброд. Лидера, способного взять на себя руководство сильно пострадавшей в ходе разборок группировкой, не находилось.

А накануне Жигану через посредников от «синевы» поступило и вовсе странное предложение – взять братву под свою опеку.

Взамен запрудненская кентовка обещала прекратить внутренние распри, установить в городе мир, не допускать уличного беспредела, гасить отморозков и даже, что звучало совершенно невероятно, заняться легальным бизнесом.

Жиган, естественно, своего согласия не дал, но и не отказал братве, попросив немного времени на раздумье и предложив организовать встречу через пару недель.

За парадоксальным на первый взгляд поведением братвы скрывалась общая растерянность, помноженная на страх перед будущим. Это Жиган понял сразу. Но вот что получит он?

«Тогда уж точно будут называть крестным отцом», – думал Панфилов, заходя в кафетерий на первом этаже городского универмага.

Это место Жиган избрал не случайно. На противоположной стороне площади находился кинотеатр с символическим названием «Мир». В фойе кинотеатра располагался зал игровых автоматов, где Айваз назначил ему стрелку.

Из широкого окна кафетерия площадь просматривалась как на ладони, что давало возможность хорошо оценить обстановку и подстраховаться от возможных неожиданностей.

Конечно, Жиган не ожидал, что вместо Айваза на встречу прибудет бригада киллеров – и не потому, что азербайджанский законник питает к Жигану особую любовь. Айваз нуждается если не в дружбе с Жиганом, то, по крайней мере, в его благожелательном нейтралитете. И все-таки береженого бог бережет.

«Ну и что, если будут считать крестным отцом? – усмехнулся он про себя. – Пусть хоть горшком называют, только в печь на сажают. Мало, что ли, у меня на фирме тех, кто под хозяином ходил? И ничего, работают себе тихо-спокойно. Что бы они без меня делали? На утренники шлялись по карманам мелочь тырить? Или на большой дороге с кистенем промышляли? Кому будет хуже от того, что люди станут спокойно ходить по улицам, не опасаясь борзого молодняка? Только ментам выгодно, когда братва стреляет друг друга. А я могу навести порядок».