Александр Соловьёв - Ветви Ихуа

Лукава албианка, но и бигем хитер: вот сейчас он узнает о железяках все, что знает она. Тот, кто не изучил повадки жертвы, — скверный охотник. Когда он все выведает, то прикончит ее. На этот раз точно.

Албианка брела за ним по лесу и бубнила, чтобы не потерять сознание.

Ее звали Руной, она родилась в общине албов двадцать пять лет назад. В общине было всего девять человек, обитали они в искусственной пещере: ее выкопали в жерле вулкана, что потух миллионы лет тому. Вулкан тот где-то на юго-западе от Шедара — так сказала Руна. Он невысок и далеко врезается в море. Сигурд не слыхал раньше ни о каком вулкане на юго-западе. Он много раз видал море издали, со скал, но никогда не был на берегу. Все, что он знал — это охота в горах.

Сигурд мягко ступал по хвойному ковру и не слышал собственных шагов. Под ногами албианки, как нарочно, то и дело потрескивали ветки. Она едва уже тащилась, то и дело выставляла руки, нащупывая стволы, и было видно: слабела с каждым шагом. Она плохо видела в темноте, замедляла ход, опасалась наткнуться на острую ветку. Албианка продолжала бубнить. Голос ее постепенно слабел, но она не переставала вспоминать ненавистных Сигурду албов, возбуждая в нем желание выхватить нож. Ведьма явно испытывала судьбу.

Сигурд терпел и за нож не хватался. Он даже не рычал. Было очень важно, чтобы хитрая сука научила его убивать железяк.

Дойдя до поваленного дерева, под которым были спрятаны остатки мяса, он остановился.

— Сядь. Тут мясо. Сырое.

— Я могу его приготовить, — сказала она, с тяжелым вздохом опускаясь на хвою.

Он откопал мясо, бросил ей увесистый ломоть.

— Ну?

Руна ощупала в темноте мясо.

— Разрежь его, пожалуйста.

Ребром ладони показала, какие нужны куски. Отцепила от ремня две пластины — потянулись серебристые нити проводков. Сигурд рассек мясо на несколько кусков, передал ей, стал наблюдать.

Она возилась, кривясь от боли. У нее вытянутое лицо, тонкие губы, большие, болотного цвета с отливом, немного раскосые глаза. Такие лица были у древних, Сигурд видал их на картинках.

Положив перед собой кусок, Руна сдавила его пластинами и, закрыв глаза, замерла. Царапина на впалой щеке темнела нелепым продолжением рта.

Не прошло и минуты, и Сигурд уловил запах печеного мяса.

Охренеть! Эта баба кое-что умеет! Неужели она и впрямь о железяках знает?

Руна отвела пластины.

— Готово…

Сигурд всадил нож в дымящуюся мякоть. Подул, сцарапнул ногтем прилипшие хвоинки и впился зубами. Сочно, мягко… Злобный чхарь! Он жадно зачавкал. Руна взялась за второй кусок, тут же качнула головой и медленно повалилась на хвою.

Сигурд с аппетитом жевал мясо, искоса поглядывая на албианку. Ему казалось, что сквозь исцарапанную крышку он различает вздрагивание подкожного сосуда на шее, темной рядом с белоснежными волосами.

— Ну, — сказал, доев. — Хватит, что ли?

Албианка не ответила.

Сигурд обхватил колени руками, на минуту задумался. Чутье подсказывало: надо найти новое укрытие, нужна община, никто в этом мире не живет в одиночку. Только он твердо знал: сейчас общину искать не станет. Будет кочевать по лесам и убивать железяк. Пускай рабыня его всему научит.

— Вставай! — приказал он и, повернувшись, тряхнул ее за плечо.

Руна не шевелилась.

Он ухватил ее за ремень, откинул назад. Темное пятно на тунике расползлось по всему боку.

«Чхарь бы ее… — ругнулся он в мыслях. — Сдохнет…»

Умей он раскаиваться, чему учил Мерло, наверняка, признался бы себе, что поступил худо, но Сигурд не был мягкотел.

Он наклонился над порезанным боком албианки, соображая, сколько она еще протянет с такой раной. Под соснами слишком темно, чтобы толком разобраться. Он повернул ее, подтащил к стволу, прислонил так, чтобы голова держалась прямо. Болтавшиеся пластины вложил ей в руки.

Руна сидела с закрытыми глазами, но, судя по перекошенному лицу, была в сознании.

— Вставай!

«Дохлячка…» — Сигурд вспомнил, как дядя Огин говорил, что иногда албы мрут даже от небольших ран. Недоразвитая раса. Если бы не их оружие, бигемы давно бы отняли у белобрысых их пещеры.

Рабыня выглядела так, словно и впрямь вот-вот отдаст концы. Он несильно ткнул ее кулаком в плечо. Руна застонала, повалилась набок. Он подхватил ее, усадил прямо. И что теперь с ней делать? Нельзя лежать. Как говорится: дай боли волю, полежав, да помрешь.

В общине не было лекаря, как в большинстве бигемовских общин. Ванг Юм умел зашивать раны нитями, он сам крутил их из косухиных кишок. Мерло Джикер какие-то отвары делал, а еще промакивал порезы брагой, настоянной на чистотеле. О тонкостях всех этих лекарских дел Сигурд не имел ни малейшего представления.