Андрей Добрынин - Кольцевой разлом

Когда Ищенко вышел из кабинета, Корсаков обхватил голову руками и погрузился в размышления, стараясь решить, все или не все сделано для отражения близящегося удара генерала Кабанова. Налета с воздуха Корсаков не опасался - до противника давно была доведена информация о том, что на всех важных с военной точки зрения объектах содержатся захваченные в центре города правительственные чиновники. Хотя на командном пункте таких заложников и не было, но нескольких бойцов постоянно выводили во двор на прогулку с руками за спиной или даже проводили по окрестным улицам под конвоем, создавая у возможных наблюдателей видимость наличия заложников. Глаза мнимым пленникам при этом завязывали - вроде бы для того, чтобы они не знали, где находятся, а на самом деле для того, чтобы нельзя было рассмотреть их лица и на фото обнаружить самозванство. Вряд ли высшие чиновники разрешат генералу вдарить с вертолетов ракетами по братьям своим меньшим, тем более что неизвестно, на какие откровения способны пойти бюрократы, обиженные столь явным пренебрежением к целости их персон. А в том, что мятежники без труда перебрасывают за пределы Кольца все те материалы, которые желают обнародовать, противник уже имел случай убедиться. Нет, в атаку бросят живую силу - натасканных, бесстрашных профессионалов, которым, по слухам, впавшее в панику правительство платит бешеные деньги. Вот только каким образом их доставят к объекту? Корсаков не сомневался, что где-нибудь в Центре из агентов правительства, оставшихся на захваченной мятежниками территории, уже сформированы боевые группы, которые, как выражаются американские бандиты, "залегли на тюфяки" и только ждут приказа. Однако такие группы наверняка слабо вооружены и могут выполнять лишь вспомогательную роль. В попытку прорыва по реке Корсаков не верил - поверхность воды была перегорожена многими линиями пловучих заграждений, русло от поверхности до дна перегораживали металлические сети, толщу воды контролировали разработанные радиохулиганом Мечниковым эхолоты, зеркало воды охватывалось многослойной системой огня, поскольку плотность огневых точек была почти такой же, как на Садовом кольце. Вдобавок набережные усиленно патрулировались. Генерал Кабанов мог не знать разве что об эхолотах, и потому о прорыве на надводных судах он, вероятно, даже и не задумывался, а засылка по дну реки группы боевых пловцов слишком явно отдавала авантюрой. Такая группа не может быть ни достаточно многочисленной, ни достаточно хорошо вооруженной для ведения боевых действий на суше, и если даже она прорвется через все заграждения, то вряд ли сможет просто-напросто выбраться на набережную, а тем более пересечь ее и пробиться к намеченному объекту. На самом-то деле ее очень скоро засечет эхолот, после чего водолазы прочувствуют на своей шкуре участь рыбы, которую глушат. Итак, боевые пловцы могут нанести в лучшем случае отвлекающий удар. Пересечение ударной группой Садового кольца под прикрытием бронетехники? Этот вариант на самой первой стадии чреват тяжелыми потерями. К тому же затем группе придется пробиваться к командному пункту через весь Центр, и на что она будет способна в конце такого пути? Высадка вертолетного десанта - сравнительно реальный вариант, особенно если учесть чрезвычайную активность вертолетов в последнее время. Однако генерал Кабанов не может не знать о том, что на крыше командного пункта и всех прочих окрестных домов имеются огневые точки, приспособленные для ведения зенитного огня и что на этих крышах постоянно появляются люди с переносными зенитными комплексами "Игла". Крупнокалиберный пулемет "ДШК" не слишком опасен летящему боевому вертолету, корпус которого бронирован снизу, но для садящегося вертолета, да еще при стрельбе почти в упор он становится грозным оружием. Что касается "Иглы", то ее можно выпустить из лабиринта зданий и поразить вертолет еще на подлете к объекту. На всякий случай Корсаков распорядился скрытно заминировать площадку перед опорным пунктом,- единственное место в ближайшей округе, пригодное для посадки десантного вертолета,- установив на ней обычные противотанковые мины, а также несколько радиоуправляемых фугасов направленного действия. Для работы с этими фугасами с радиостанции был вызван радиохулиган Мечников. "От морального разложения противника к его физическому уничтожению!"- воскликнул радиохулиган, выслушав боевое задание. От установки противопехотных мин на пустыре пришлось воздержаться, так как вокруг командного пункта постоянно крутились дети: соскучившиеся без своих семей большие дяди охотно вступали там с ними в беседы, давали потрогать оружие, дарили гильзы, разряженные патроны и прочие драгоценные вещи. Отдельным счастливцам доставались даже ремни, подсумки и фляжки. Рассмотрев возможность высадки у дома воздушного десанта, Корсаков решил, что такую возможность сбрасывать со счетов не следует, особенно если генерал Кабанов решит посадить вертолеты где-то в стороне и затем пробиваться к командному пункту по улицам. Технически такой вариант был реальнее высадки непосредственно у дома, однако лишал десант преимущества внезапности, предполагал большие потери при прорыве к командному пункту, а главное - давал командованию мятежников время ускользнуть из-под удара. В результате целесообразность всей операции становилась весьма сомнительной. "Нет, у него слишком мало сил,- думал Корсаков. - Он должен нанести один разящий удар, но такой, который, если его не отбить, становится смертельным". Корсаков подумал о боевом опыте генерала. Афганистан - что можно почерпнуть из опыта афганской войны? Прорыв боевой группы на бронетехнике к дворцу Амина, прорыв бронетанковых колонн к осажденному Хосту? Чечня - прорывы бронетехники к центру Грозного сквозь кварталы, кишащие боевиками? Сомнительные с точки зрения военного искусства операции, но что не сомнительно с точки зрения любых классических канонов? Кто-то погибал, но кто-то и прорывался, и в итоге боевая задача оказывалась выполненной. Ни один настоящий офицер не изберет из нескольких путей решения боевой задачи тот путь, который чреват наибольшими потерями, но в то же время для настоящего офицера на первом месте всегда решение боевой задачи, а вопрос потерь имеет сугубо подчиненное значение. Если нет иного варианта действий, то генерал - а он, безусловно, настоящий вояка,- готов примириться с любыми потерями. Корсаков пришел к выводу, что скорее всего генерал будет прорываться к его командному пункту с двух направлений - со стороны Таганки и со стороны Сухаревской площади - несколькими достаточно многочисленными группами бронетехники, имея в виду то, что большая часть машин будет сожжена на улицах. Людей у генерала немного, но, с другой стороны, увязать в боях его бронегруппы не станут, стремясь скорее пробиться к намеченной цели, и потому далеко не во всех машинах нужно иметь полные экипажи. План центра Москвы прочно обосновался в голове Корсакова, и он мысленно наметил наиболее вероятные маршруты движения бронеколонн. Взявшись на телефон, Корсаков принялся связываться со своими командирами: сначала он приказал командирам соответствующих секторов расставить побольше гранатометчиков на указанных им улицах; затем он распорядился перебросить дополнительные силы на подступы к командному пункту, прежде всего поближе к тем местам, где можно было посадить вертолеты с десантом; капитану Ищенко он приказал еще раз тщательно проверить состояние противовоздушной обороны командного пункта; потребовал от начальников служб боевого и тылового обеспечения доставить на командный пункт дополнительное количество боеприпасов, продовольствия и медикаментов, а также еще несколько человек медицинского персонала. После этого он откинулся на спинку стула и принялся неторопливо перебирать в памяти свои последние соображения. Возможно, ему и удалось бы найти в них роковое упущенное звено, но тут в приоткрывшуюся дверь кабинета проскользнула Альбина.