Ричард Сэпир - Китайская головоломка [другой перевод]

— Ну, мы что, останемся здесь навечно — в качестве предметов обстановки?

— Нет, — ответил Ремо с тяжестью в голосе. — Мы войдём внутрь.

— Вы найдёте там самое привлекательное и впечатляющее зрелище боевого искусства, — предрекла Мэй Соонг.

Чиун ухмыльнулся. Мэй Соонг прошествовала мимо них и открыла дверь. Чиун и Ремо следовали за ней. Они вошли в большое, выкрашенное белой краской помещение с низким потолком; в окна этого обиталища, служившего, по-видимому, когда-то чердаком, пробивались потоки солнечного света. Потоки задерживались большими картинами, наляпанными снаружи.

С правой стороны находились обычные для школы каратэ ящики с принадлежностями — песком, черепицей для крыши, а также бобами, которые используются для разработки пальцев.

Мэй Соонг уверенно прошла к небольшой стеклянной конторке с пустым столом, за которым сидел молодой мужчина азиатской наружности в просторной одежде для каратэ, с красным поясом. Его голова была почти наголо выбрита, черты лица отличались гладкостью, а выражение глаз невозмутимостью. Такое спокойное созерцание достигается годами тренировки и жёсткой дисциплины.

Чиун прошептал Ремо:

— Он очень хорош. Один из тех, кто имеет настоящий красный пояс. Очень молодой и способный мужчина для своих неполных сорока лет.

— Он выглядит на двадцать.

— Он очень и очень искусен. И хорошо тебя поупражняет, если ты позволишь ему это. Его отец, между прочим, сделал бы для тебя эту тренировку более чем интересной.

— Тренировка опасна?

— Ты нахальный молодой человек! Разве тот, кого я готовил несколько лет, может опасаться человека с красным поясом? Какая оскорбительная глупость! Я отдал тебе столько мгновений своей жизни, а ты осмеливаешься заявлять такое. — Чиун понизил голос: — Ты очень глуп и страдаешь провалами памяти. Ты забыл, что любой, кто владеет прямым точным ударом, может отразить приёмы каратэ, даже инвалид в коляске. Каратэ — это искусство. Примитивное искусство. Его слабость заключается в том, что это искусство — лишать жизни, всего одной, последней. А это лишь маленькая часть круга, сегмент. Мы приблизились к полному кругу. Они — нет,

Ремо наблюдал за Мэй Соонг, которая стояла спиной к нему. Азиат в одежде с красным поясом внимательно слушал её. Затем он поднял глаза вверх,

он явно видел Ремо, но сосредоточил своё внимание на Чиуне. Азиат вышел из конторки, продолжая оглядывать Чиуна, и, когда он был от Чиуна уже на расстоянии полугора метров, рот его широко раскрылся и, казалось, кровь отхлынула от лица.

— Нет, — проговорил он. — Нет.

— Я вижу, господин Киото, что вы довольно рано заработали свой красный пояс. Ваш отец должен гордиться вами. Ваша семья всегда любила «танцевать». Мне оказана большая честь быть в вашем обществе, поэтому передайте мои самые лучшие и искренние пожелания вашему отцу. — Чиун отвесил лёгкий поклон.

Киото не пошевельнулся. Затем, вспомнив свои обязанности, он преувеличенно-вежливо поклонился и быстро попятился, почти налетев на Мэй Соонг.

Из двери, на которой была надпись «раздевалка», вышли семь негров, построившись в фалангу. Все они имели чёрные пояса. Негры стали беззвучно «танцевать»; их белая одежда каратистов шелестела, когда они соприкасались друг с другом; белый цвет мешал определить характер их движений.

— Убирайтесь прочь, убирайтесь! — закричал Киото.

Но они продолжали наступать, пока не окружили Чиуна и Ремо.

— Всё в порядке, господин Киото, — успокоил его Чиун. — Я просто наивный посторонний наблюдатель. Даю слово, что я не вмешаюсь.

Киото посмотрел на него в растерянности. Чиун, вежливо улыбаясь, поклоном подтвердил свои слова.

Один из негров вдруг заговорил. Это был высокого роста мужчина, весом примерно сто десять килограммов, абсолютно лишённый жира. Казалось, его лицо было высечено из слоновой кости. Он ухмыльнулся.

— Мы, представители третьего мира, не имеем ничего против нашего брата из третьего же мира. Нам нужен этот молодчик.

Ремо взглянул на Мэй Соонг. Её лицо застыло, губы сжались в тонкую линию. Она явно испытывала большее эмоциональное напряжение, чем Ремо, который просто собирался сделать то, чему его учили долгие годы. Влюблённая женщина, предающая своего возлюбленного, — такое зрелище она представляла сейчас.

— Ученейший Мастер всех искусств, должен ли я понимать так, что вы лично не вмешиваетесь? — спросил Киото.

— Я встану в сторонку и буду наблюдать, как все эти люди нападут на одного несчастного белого человека. Именно это, я полагаю, они и собираются сделать, — как будто читая проповедь, произнёс Чиун, а затем вытянул трясущийся палец в сторону Мэй Соонг и добавил: — значит, ты, неверная женщина, привела своего ничего не подозревающего молодого человека в этот притон смерти! Стыд и позор тебе.