Геннадий Прашкевич - Бык в западне

НоНиколай Петрович не торопился.

—Видишь, как оно получается, Валентин Бори- сыч, —негромко журчал его голос, приглушенный еще икрышкой гроба. —Выбор у тебя был. Это ж не я тебя, это тысам залез в гроб. Вот ты меня обвинил, что я скрывал отстраны большие деньги. А зря. Я не скры вал. Яхранил. Из больших денег, порученных мне партией, насебя я не использовал ни цента. Я даже наоборот, вомного раз приумножил большие деньги. А ты, ВалентинБорисыч, чуть не испортил все дело сво им тупым,бычьим упрямством. Это ж не мои деньги, пойми! Онимне только поручены. Они хранятся для Дела. Мало личто говорят вожди на баррикадах. Буду щее, ВалентинБорисыч, оно строится не на баррикадах, а в тихих закромах,очень тихо и незаметно. Эти боль шие деньги,Валентин Борисыч, может, позволят нам впредьобходиться без баррикад. Вообще без баррикад. Понимаешь? Такчто отдыхай Валентин Борисыч, бык сраный. Есливстретимся когда, то уже не здесь, уже не на нашей грешнойземле. А там, на небесах, я надеюсь, дурь из тебявыбьют. Ты ведь не думаешь попасть в рай, а ВалентинБорисыч? Вот-вот… Полежи, полежи в гробу, то ненадолго.Сейчас я докурю сигарету, и закатим мы тебя,Валентин Борисыч, бык сраный, упрямый, прямо в огонь.Не понимаешь ты отношений одного интелли гентногочеловека к другому интеллигентному человеку. Списпокойно, дорогой товарищ.

Дикий сон. Жуткий.

Валентин просыпался в холодном поту. Казарма, смертельнонадоевшая за год, казалась ему дворцом. За стенойугрюмо тянули одну ноту обезьяны-ревуны ,напоминая приближение сразу нескольких полицейских машин. Но мерзкий угрюмый рев обезьян казался Валентину фанфарами. Он напоминал ему, что Николая Петровичанет, совсем нет, что он не в России, очень далекоот России, да и сама Россия сейчас, наверное,сильно изменилась, и ему хотелось попасть в Россию

Именно сейчас.

Увидеть деревянный дом в Лодыгине, увидеть соседей. Ни от кого не прячась, повозиться с ребятишками,покопаться в огороде. Вдохнуть запах поздней сухой осени, дыма, ползущего над полями, над тихой рекой сотраженными в ней березами… Но сама мысль, что дляэтого, как в постоянном жутко повторяющемся сне, придется подниматься на борт «Каравеллы», летящей рейсом Париж — Москва, пугала Валентина до дрожи.

Жуткий сон. Сон, порожденный тем, через что емув свое время пришлось пройти, пришлось пройти и егодрузьям, в том числе и Джону Куделькину-старшему.

А Куделькин-младший в этовремя никак не могпопасть ключом в замочную скважину. Наконец попал.Дверь распахнулась. Пахнуло из темноты духотой закрытого помещения. В конце длинного коридора тускло блеснуло зеркало. Плотно прикрыв за собой дверь.Куделькин включил свет.

Да, покачал он головой. Крутой дед Рогожин за своюдолгую, честно прожитую жизнь заработал только однокомнатную квартиру. На большую ровеснику Октября, видимо, лет не хватило. Дать ему еще восемьдесят,ухмыльнулся Куделькин-младший, заработал бы, возможно, трехкомнатную. Да и с этой деду повезло. Дед получил ее перед самой перестройкой. Так сказать, ускорение. Годом позже крутой дед ничего бы уже не получил. Все эти крутые деды, подумал Куделькин,мастера только стучать кулаками по столу.

Он прошел в комнату и осторожно поставил черный потертый «дипломат» возле ножек стола, как об этом просил Лыгин. И осмотрелся. Выцветший ковер на стене. На секретере и на полке несколько толстых книг. Похоже, крутой дед читает только толстые книги. Видно, в них больше мудрости. Старый сервант с посудой. Продавленный диван, застланный вытертым пледом в клетку. Два продавленных кресла. Стулья. Картинки и фотографии на стенах. В коридоре старое трюмо с тусклым зеркалом. Обыкновенная, удручающе обыкновенная обстановка

Лет пять назад, вспомнил Куделькин-младший, крутой дед Рогожин подрабатывал в какой-то клинике. Кажется, на Серебренниковской. Самым обыкновенным работягой на подхвате. Свезти в морг мертвеца. Что-то поднести. Посторожить. Нашлась какая-то добрая душа, пристроила к делу деда.

Поморщившись, Куделькин-младший вспомнил одну из бесчисленных, рассказанных Рогожиным историй.

Однажды в клинике в поварском цеху травили тараканов. Понятно, рабочие обрадовались, что начальство ушло, что никого нет, и устроили в отравленном цеху пьянку. Сами себе хозяева! Когда крутой дед Рогожин пришел утром на службу, он увидел страшную картину. На полу кучи дохлых тараканов, и там же, на полу, в тех же самых тараканьих позах валялись рабочие. Передохли, испугался крутой дед. Но опытная сестра-хозяйка быстро растолкала спящих. Это была очень опытная сестра-хозяйка. Вот ведь как водочка взяла, довольно озирались рабочие, поднимаясь и дружелюбно поглядывая на сестру-хозяйку. С дихлофосом, оно лучше усваивается. Крутой дед плюнул и отправился на рабочее место.