Геннадий Прашкевич - Бык в западне

Тактический гуманизм.

Впрочем, Куделькин-младший все понял правильно.

— Зачем мне откровения отца? Чему он мог меня научить? Он же в самом себе не разобрался, не смог выбрать правильную дорогу, запутался в трех соснах. Ведь отец в свое время вполне мог пройти в чемпионы. Мог стать чемпионом, как вы. Прямой и нормальный путь. Даже не очень долгий. На дороге, собственно, вы только и стояли, — с обидой ухмыльнулся Куделькин. — Только ведь отец был немного моложе. Рано или поздно он бы вас все равно сделал. А он? «Да Валька!.. Да Кудима!.. Да чемпион!..» И выбрал в итоге не великое государство и звание чемпиона СССР, а нищую Россию и прилавок мясной лавочки, в которой время от времени можно надираться с бывшим чемпионом.

— А почему? Ты думал?

— А все просто, — с пьяной прямотой ответил Куделькин. — Слаб отец оказался. Он боялся делать и говорить то, что думал. А трусов, дядя Валя, нигде не любят. Особенно тайных трусов. Такие трусы, как правило, становятся неудачниками. — Куделькин тяжело поднял на Валентина пьяные невеселые глаза. — Вы ведь тоже из таких, дядя Валя? А? Иначе бы, наверное, не сбежали за кордон… Куда подальше… От сложностей… Сбежать всегда можно. Сложней остаться. Вы вот деду Рогожину сочувствуете, а сочувствовать следует Губанову. Этот крутой дед что делает? А выбивает самостоятельность из хорошего пацана. Сам не привык к самостоятельности и в других этого не терпит. Только я, дядя Валя, так скажу… Вы не обижайтесь. Из пацанов самостоятельности уже не выбить. Такие, как этот Губанов, уже поняли мир. Свастика — это так… Всего лишь знак неприятия. Знак отталкивания. Ничего больше. На этих пацанах будущее стоит. Они не просят милотостыню, а занимаются. В России таких пацанов много. Россия страна большая. Такая большая, что никто ее не развалит окончательно. Ни крутой дед Рогожин, ни Китай, ни Америка. Россия и в руинах выше какой- то там вашей сраной Франции. Ни гунн с Востока ее не развалит, ни германец с Запада. Ни сраная тупая Америка ее не развалит, ни сраная умная Япония. И знаете, что главное в России сейчас?

— Ну?

— Да этот пацан Губанов. Именно он. Не крутой дед Рогожин, отстаивающий свои закаменевшие идеалы, и не хилый пацан, что ищет замусоленные окурки в уличных урнах, а именно самостоятельно размышляющий пацан Губанов Он ведь даже свастику рисует не просто так. Даже в свастике пацан Губанов видит особый смысл. Этот паренек, дядяВаля, с детства привыкает к самостоятельности. Если ему правильно все растолковать, а мы растолкуем, он поймет. У него есть голова и руки. Он уже сейчас знает, что завтра именно емупридется заниматься настоящим делом. Он не хочет и не будет жить так, как его крутой, но нищий сосед, и он не хочет ковыряться в мусорных урнах, как тотжалкий попрошайка. Крутой дед Рогожин всю жизнь прожил в социалистическом коммунальном клоповнике. Для него отдельная квартира всегда казалась почти необъяснимым чудом. Он считали считает, что жизньтолько такой и может быть. А пацан Губанов не желаетникаких чудес Он не верит ни в какие чудеса. Он просто хочет конкретную отдельную квартиру и всепрочее. Как данность.

— Данность надо заработать.

— А он заработает. Крутой дед Рогожин за семьдесят с лишним лет ничего не заработал, а пацан Губанов заработает. Задачи нынче изменились, дядя Валя. И игроки нынче не те. Самостоятельные нынче игроки. Крутой дед Рогожин пенсию месяцами не может получить, а пацан Губанов не станет ждать пенсию. Он сам заработает на старость. Он уже сейчас понимает, что все следует взять в свои руки. Собрать вместе думающих, как он. Создать мощный железный кулак. Железным кулаком, дядя Валя, можно запросто расколотить всю грязную заразную посуду прошлого. И заставить людей работать. Каждого заставить работать. На самих себя. Обеспечить всех отдельными квартирами, оторвать откоммуналок и безразличия. Если человек живет в отдельной квартире и имеет нормальную работу, дядя Валя,он не будет шляться по улицам и с ненавистью поглядывать на соседей. Людям нужно дать то, что они хотят. Работу. Квартиру. Машину. Оружие. Да, да, и оружие. Никто не полезет в чужую квартиру, никто не на падетна человека в темном переулке, если будет знать, что запоясом любого прохожего может оказаться пис толет.А может, и гранатомет в кладовой хранится, — ухмыльнулсяКуделькин. — От таких пацанов, как Гу банов, вомногом зависит, жить нам завтра в нормаль ном мире илиснова жить в жопе. Ну, а когда, дядя Валя, такойпервичный железный кулак будет создан, вот тогда можно будетпереходить к глобальным зада чам. Огородитьна хервсе границы. Чтобы ни одна мышь к намне прошмыгнула. Ни кавказская, ни китай ская. Кавказвообще огородить бетонной стеной, обне стиее колючкой ибросать тудаза стену побольше ору жия.Пусть самиразбираются, где лучше и с кем луч ше.Всякие умные мозги из страны не выпускать, а, наоборот,прикармливать чужие. А если кто-то ну пря мо неможет жить, скажем, без какой-нибудь там Ка нады илиГермании, хер с ними, пусть сваливают Но таких лишатьязыка! Какого хрена они будут вывозить беспошлиннонаше главное достояние? — в уголках губ Куделькина-младшеговыступила легкая пена. — Я ведь тожеучился, дядя Валя. Я знаю, что язык наше глав ное достояние. Ненефть, не газ, не всякие там ресурсы, это само собой,а именно язык. Выбросили же фран цузыиз своегоязыка все ненужные им американизмы. А? Не будетеспорить? Вот и хорошо. И французы от этого хуже жить не стали. И не говорите мне, дядя Валя, прожелезный занавес. В новых условиях не будет никакого занавеса. Ни железного, ни шелкового, ни золотого. Большой капитал в принципе разрушает границы. Перед большим капиталом все границы прозрачны. Главное в людях. Как будут люди думать. Готовы они, например, честно служить в своей собственной крепкой армии или они, как сейчас, будут с самого детства готовиться в дезертиры? Это же просто, дядя Валя. Этовсе лежит на поверхности. Только таким образом, силой, можно решить все проблемы и зажить, наконец, действительно нормальной приличной жизнью. А всякие там бомжи, отребье, дезертиры, мелкая братва, шлюхи, криминальные авторитеты, гуманные воры- чиновники, вся эта грязная тупая масса, дядя Валя, которая пьет, ворует и плодит нищету и преступность, она свалится с общества сама собой, как сваливается грязь с золотой статуи.