Николай Иванов - Черные береты

— Я же не первый, Раенька, — посмотрел снизу Мишка. — Знаешь, сколько народа уже ушло? Кто сразу рапорты написал, кто в первый же день переворота как ушел сдавать бутылки в Калугу, так до сих пор и не вернулся — лишь бы не участвовать в том позорище, что устроили в центре Москвы. А вчера… вчера я опять видел Андрея. И опять вынужден был прятаться за спины своих солдат. И опять в нас плевали, и правильно делали. Я бы сам плевал. И опять называли фашистами — это меня, чей отец брал Берлин в восемнадцать лет. Но правильно называли. Мечтаю назвать сына именем друга, а его буду — дубинкой?..

— Успокойся, Мишенька. Ради Бога, успокойся, — хотела приподнять мужа с колен Рая, но теперь уже Мишка сам остался внизу. Сел на пол, застучал кулаком по паркету:

— Но какие же мы сволочи! Какие сволочи наши генералы! Если бы хоть один встал и оказал «нет» — за ним бы ушла половина милиции. Почему у нас нет того, кто осмелился бы встать и повести за собой? Почему они держатся за свои кресла? Думают, что если пригнутся, то буря пронесется мимо? А совесть? Зато ты, — Мишка наконец встал, в упор посмотрел в глаза жене, — ты гордись мной. Не жалей и не бойся. Гордись.

— Я всегда тобой гордилась. Я люблю тебя.

И вновь между ними встрял телефонный звонок. На этот раз Багрянцев сам поднял трубку. Услышав голос дежурного, отчетливо произнес:

— Я написал рапорт об увольнении из органов… Да, я прекрасно все осознаю… Спасибо. Счастливо.

— Собирают всех, кого можно найти, — кивнув на аппарат, пояснил жене. — А я, как сказали, уже третий, кто только за этот вечер заявил о своем увольнении.

— Ну и ладно, — махнула рукой Рая, соглашаясь со свершившимся и отсекая прошлое, — побыли военными, побыли милицией, узнаем теперь, что такое «гражданка». Давай выпьем по этому поводу.

— Давай.

Извлекли из шкафчика столетнюю, чуть ли не со свадьбы оставшуюся, бутылку наливки. Рая налила себе две капли, смочить губы, Мишка налил полную чашку, поленившись идти в комнату за рюмками.

— За ту армию, которая меня призвала на службу и в которой я давал присягу, — поднял тост Мишка. — Теперь я могу за это выпить. За чистоту наших погон и наших душ.

Когда выпили и посидели молча, Рая осторожно спросила:

— Тебе стало легче?

— Пока не знаю, — честно ответил Мишка. — Вернее, так: легче стало оттого, что нашел в себе силы не закрыть глаза на творящееся и уйти от преступников. Но вместе с тем появилась и тревога за неизвестное будущее.

— Вместе выйдем из любой ситуации.

— Выйдем. Прорвемся. Я люблю тебя. А самое важное — спасибо, что поняла меня.

— Глупенький, как же я не пойму.

Прильнули друг к другу. Мишка лицом раздвинул воротник халатика, вновь отыскал родинки: с них все началось, я помню это и целую их…

На удивление быстро, просто мгновенно состоялся приказ на увольнение. Единственное, что попросили кадровики — переписать рапорт: по последнему Указу Ельцина в армии и МВД запрещалось обсуждать решения Президента и тем более давать им какую бы то ни было оценку. Превращение офицеров в баранов и тупых исполнителей получило, таким образом, и письменное утверждение.

Махнув рукой, Мишка согласился — лишь бы быстрее из этого дерьма и дурдома. Немного задело лишь то, что с ним все же так легко расстаются. Что ни один начальник не захотел с ним побеседовать, узнать истинные причины увольнения. Может, даже попытаться уговорить остаться на службе. Нет, нигде никто ни слова, ни полслова, чтобы не мараться о «политического». На всякий случай. Неизвестно ведь, кто победит завтра.

Ко всему прочему передавалась по штабу новость: министру присвоено звание генерала армии. Известие для любого думающего было неожиданным и несло в себе вопрос: за что? Ведь всем видно, что милиция деморализована и не сегодня-завтра вся перейдет на сторону Верховного Совета. Значит, не за заслуги, значит, это — аванс, который опять же не сегодня-завтра Ерину нужно будет отрабатывать перед Президентом. Впереди — выходные дни, на понедельник назначено заседание президентов республик, которые, судя по всему, Ельцина не поддержат. Тогда — всеобщая политическая стачка и крах всех, кто поддержал Президента в этой авантюре. Нет, не зря авансом даются такие высокие воинские звания. В субботу или воскресенье сотворится главное…

Зато приятной неожиданностью стал звонок от Щеглова. Мишка вначале не понял, кто звонит, но как только прозвучала фамилия Тарасевича, сразу вспомнился заместитель Андрея.