Сергей Зверев - Крапленая обойма

Хан посерел:

– Я сказал – убирайся!..

Бурый сдался. В открытую выступать против Хана смелости у него не было. Недовольный, он покинул помещение.

Хан перевел дух, отпил огромный глоток виски и вновь поставил стакан на стол.

– Ты думал, что вот так просто заявишься ко мне, пустишь дым в глаза – и спокойненько уйдешь?

– Я ушел, – невозмутимо ответил он.

– Далеко ли? – хмыкнул Хан и как-то настороженно посмотрел на собеседника. – Или ты опять что-то успел выкинуть, прежде чем тебя сцапал мой человек?

– А если успел? – с вызовом поинтересовался он.

Хан подскочил с кресла и навис над ним.

– Послушай, ты! Прошло восемь лет! Черт знает сколько! Твоих ребят не вернешь! – Хан сбавил пыл и устало вздохнул, переводя дыхание и опускаясь назад в кресло. – Давай договоримся, как нормальные люди, позабыв о старых дрязгах.

– Я просидел восемь лет в тюрьме, – грустно напомнил он.

– Ты же знаешь, вина за это лежит лишь на одном человеке.

– На тебе тоже, Хан.

– Хрен тебе в жопу! Ты, сука! Что тебе от меня надо? Деньги? Деньги тебе не нужны. Ты сам говорил. Хотя и взял свой выигрыш.

– Хочешь, чтобы я тебе его вернул? – усмехнулся он.

– Дурачком прикидываешься, да? – Хан выдохнул с шумом. – Я готов выслушать твои предложения. Чего тебе надо?

– Ничего, Хан. Я уже говорил. Зачем что-то мертвецу?

– Ты ваньку не валяй. Какой ты мертвец? Ты выжил, хотя и должен бы гнить в земле. Так что давай начистоту.

Он пожал плечами:

– Мне ничего не надо. Что бы ты ни предлагал.

– Что ж. Не хочешь по-хорошему, хрен с тобой. Будет по-другому. На этот раз я тебя не выпущу. Паяльник в задницу вставлю, мошонку утюгом приглажу, но ты мне все скажешь.

Он вдруг не удержался от смеха.

– Смешно, да? – побагровев и скрипя зубами, осведомился хозяин казино.

– Очень, Хан. Ты все такой же дурак. И неудивительно, что комбинацию восьмилетней давности по большому счету придумал не ты. И тебя провели, напоследок проделав дырку в груди.

– Ты тоже не таким уж умным оказался, – язвительно усмехнулся Хан.

– Тогда – да, – согласился он.

– А теперь что, поумнел? – Краешки губ у Хана нервно дрогнули.

– На чуть-чуть.

– Ладно, закончим этот бессмысленный базар, – Хан несколькими глотками осушил бокал, крякнул, вытер тыльной стороной ладони губы и вновь переключил все внимание на рядом сидящего человека. – Что ты знаешь?

– Не понимаю? – откровенно удивился он.

– Все ты отлично понимаешь. Меня интересует, какой информацией ты владеешь о деньгах Лорда.

– Хан, я вышел из тюрьмы чуть больше месяца назад.

– И тем не менее ты знаешь. Не понимаю, где ты раздобыл информацию. Но ты знаешь. И я хочу понять – что.

– Неужели я мало тебе сказал?

– Хватит твоих намеков! – вспыхнул Хан.

И тут же осекся. За дверью раздались шаги. Хан резко повернул голову на шум. Дверь распахнулась, и в образовавшемся проеме появилась голова Бурого:

– Тут Виртуоз с Арменом.

– Ага, – Хан с секунду подумал, что-то решая, затем усмехнулся своим мыслям. – А ну-ка, давай Виртуоза сюда! Армен пусть с тобой находится.

Бурый опять нахмурился. Остаться и послушать разговор хозяин по-прежнему не позволил.

Армен хотел было проникнуть в комнату к Хану вместе со мной, однако Бурый его тут же остудил, схватив за шиворот.

Я вошел в комнату. И удивленно округлил глаза. Это же надо! Тот человек, который так непочтительно говорил с самим хозяином клуба в его же заведении... Неужели Хан не услышал моих слов насчет того, что он не мог быть стрелком? Или у Хана появилась уже своя, отличная от моей, версия? Тогда зачем я ему сдался?

– С хорошими новостями, Виртуоз? – Хан повернулся ко мне в кресле.

Воспитания никакого. Хотя бы поздоровался... Ишь как нетерпеливо отбивал пальцами по столу чечетку. От нетерпения чего доброго и пальцы сломает.

Я вытащил из кармана куртки ксерокопию снимка и протянул ее Хану. Тот прямо выхватил у меня из рук листок, словно на нем были координаты нахождения сокровищ старого пирата Флинта. И моментально остыл. Не того ожидал.

– Это кто? – изумленно осведомился он.

Я скосил глаза на постороннего человека, как бы показывая Хану, что информация конфиденциальная и не стоит ее раскрывать перед кем бы то ни было. Но у Хана было свое мнение:

– Можешь говорить.

Ну, раз так...

– Вначале хочу спросить тебя, – я откашлялся, как оратор, стоящий на трибуне перед скоплением народа, – как ты вышел на этих спецназовцев?