Юрий Гаврюченков - Доспехи нацистов

Я уминал ужин, сидя у костра, и думал, что до темноты мы вряд ли успеем выйти к домику лесника. Впрочем, продуктов на завтра хватит. Мужики запаслись дня на три. Учитывая, что нас вдвое больше, нетрудно посчитать расход. В самый раз завтра сытыми потусоваться.

Я был в отряде за интенданта и суперкарго, чем весьма гордился. Тесак в бобровых ножнах повесил на ремень поверх КЗСа. Нож придавал солидности. Вдобавок, трататуй получился вкусным, ребята его оценили. Я повеселел. Действительно, счастье – есть. Есть самому и давать есть другим.

Решили заварить чай. Дима подхватил казанок и отправился по воду.

Вернулся он неожиданно быстро и с немытым котлом. Это я как начальник административно-хозяйственной части заметил в первую очередь.

– Какие-то хмыри в лесу, – сообщил он, – с оружием и в камуфляже.

Мы повскакали, лапая железо.

– Что за хмыри, – спросил Глинник, – охотники?

– Что за оружие? – лениво перебил Пухлый, более смекалистый даже в упыханном состоянии. Из всех нас только он остался сидеть.

– «Калашники».

– Может милиция, – ляпнул тупорылый Балдорис, – вдруг лесник настучал?

– Сколько их? – не вставая, продолжил задавать вопросы по делу Вован.

– Не сосчитал, – пожал плечами Дима. – Человек семь-восемь.

– Это уже серьёзно, – резюмировал Пухлый. – Куда они направлялись?

– В нашу сторону.

– Да что же ты сразу не сказал! – Пухлого с вещмешка как ветром сдуло. – Далеко они?

Мент не успел ответить.

– Вижу троих, – доложил Аким, – четверых… пятерых.

Пухлый уже затягивал на груди поперечную лямку. Самодельный рюкзак был сшит им как раз для подобных случаев. Иногда в лесу приходится быстро убегать.

Теперь и они нас увидели.

– Эй, кто вы? Стоять! – послышались крики.

– Вот уж на фиг, – пробормотал я, отщёлкивая пуговку трёшкиного предохранителя.

Ментам я сдаваться в плен не хотел. А кто ещё мог ходить по Синяве с «калашниковыми» – какие-нибудь добровольные дружинники из бригады народного ополчения, поднятые по тревоге шерифом? Навряд ли. Да и откуда у дружинников автоматы? Может быть, солдаты из ближайшей воинской части, взявшей нечто наподобие шефства над лесничеством? В любом случае, нотациями не отделаешься, за лесника спросят по всей строгости военного времени. Иного в Синяве не было уже пятьдесят лет.

Мысли эти промелькнули в мозгу меньше чем за секунду. Однако, сходным образом думал не только я.

– Ментов на х…й! – однозначно высказался Боря и открыл огонь из «дегтярёва».

Дружинники бросились врассыпную.

– О-о, какая попсня, – обалдело протянул Пухлый, когда дёготь смолк.

Он развернулся и побежал прочь. Мы за ним.

С солидным запозданием вслед нам заработали автоматы Калашникова. Началась война – явление в этих местах заурядное.

– Выключи ты свой телефон, – посоветовал я Диме, – и лучше засунь его в задницу совсем.

Перепуганный мент собирался звонить коллегам, чтобы они как-нибудь приостановили прочёсывающих лес автоматчиков. Никому из нас засвечиваться таким образом не хотелось. К тому же было неясно, что за людей мы встретили. Сомнения возникали прежде всего из-за их одежды. Вольные стрелки щеголяли в разноцветной НАТОвской милитари, ношение которой не свойственно рядовым сотрудникам милиции и уж, тем более, солдатам срочной службы.

Балдорис предположил, что мы столкнулись с «новыми русскими», вышедшими поохотиться на людей. Лабас с его идеями был подвергнут анафеме. Пухлый заявил, что это такие же дураки вроде нас, только ещё глупее; какие-нибудь «зелёные следопыты», не сумевшие даже накопать приличного оружия, но затеявшие схожие с нашими манёвры. Спорить ребята не стали, лишь бдительно осаживали Димона с его «Моторолой». Покидать Синяву было разумнее, не вступая в контакт с органами следствия. Ночь пересидеть в дебрях, а с рассветом уйти из леса и от преследователей. К бесу Крутого Уокера! Связываться из-за него с отморозками никому на фиг не нужно.

Мы выбрали место для ночёвки, уклонившись от возможной встречи, как с милитаристами, так и с обиженными браконьерами.

Уже стемнело, и мы остановились у речки, не доходя до разрушенного моста. Взорванный во время войны старый мост колоритно торчал из воды. От него к Молодцово вела ухабистая заросшая дорога. До посёлка было идти часа три, не меньше, поэтому мы решили сделать привал.

Развели костёр. Набрали в реке воды. Пока она закипала, я отлучился похезать. На тропинке, по которой мы сюда явились, была замечательная ямка. Её-то я и наметил загадить. Пусть кто-нибудь ненароком наступит!