Юрий Гаврюченков - Крутой сюжет 1995, № 02

Он медленно приходил в себя из тупого наркотического оцепенения. Постепенно возвращался контроль над мыслями и движениями. Он все увереннее осознавал реальный мир, в котором находился. Сознание прояснялось.

Впервые за много недель он смог уверенно мыслить. Вот оно: его не покормили. За время пребывания здесь он познакомился с четырьмя блюдами: гречкой, сечкой, рожками и картошкой. Все это с рыбой или мясом. И все вареное. Судя по тому, насколько безвкусно это было приготовлено, он не являлся единственным потребителем казенной пищи. На одного человека невозможно готовить так плохо. И на двоих. Даже на пятерых. Он познакомился с продукцией общепита, когда служил в армии, и мог с уверенностью заявить, что готовилось в одном котле сразу не менее чем на 20 человек. Это по минимуму, но прочее неважно. Главное, что он тут не один, а, значит, вряд ли за ним ведется круглосуточное наблюдение, хотя камеры под потолком время от времени двигались. Только они могли ему помешать: он снова чувствовал свои силы и не был намерен возвращаться в бездумный торазиновый рай.

Он встал с койки и огляделся. Заработало периферийное зрение, координация движений также приходила в норму. Он взмахнул руками, выполняя тао Белого Журавля. Пусть видят, если хотят. Больше они его живым не получат.

Когда он закончил, то почувствовал себя лучше. Не сразу, с некоторой задержкой, включилось внутреннее зрение. Закрыв глаза, он ощутил присутствие окружающих вещей. Затем пришли и другие способности. Стало легко.

Лужнов остановил машину, почти упершись бампером в створки ворот. Он вышел, было тихо, только в верхушках сосен шумел ветер и где-то впереди приглушенно лаяли в два голоса собаки. Лужнов надавил кнопку звонка, прошло секунд тридцать, пока в одной из створок открылся глазок. Лужнов назвал себя.

— Подождите, пожалуйста, — глазок задвинулся, охранник бесшумно исчез.

Лужнов вернулся в машину и стал ждать.

Ждать пришлось недолго. За оградой что-то лязгнуло, и ворота стали открываться. Лужнов запустил двигатель и медленно въехал на широкую песчаную дорожку санатория. Его уже ждал молодой человек в очках и белом халате. Лужнов открыл ему дверцу, молодой человек залез в салон.

— Прямо и первый поворот направо, — сказал он. — Машину поставьте на стоянке справа. Здравствуйте, меня зовут Олег.

— Здравствуйте, — кивнул ему Лужнов. Он повернул в указанном направлении и припарковал машину на пустой площадке.

— Одно из немногих мест, где машину можно не закрывать, — сказал молодой человек. Лужнов снова кивнул, оценив его юмор.

Они зашагали рядом. Лужнов смотрел под ноги. Прилегающая территория была очень живописна, но он не мог понять, зачем П. В. понадобилось поднимать именно его и засылать в такую глушь, будто с этой неполадкой не мог разобраться кто-нибудь из молодых. Они зашли в главный вход, и сопровождавший его молодой человек засуетился, выписывая разовый пропуск. Пришлось отдать водительские права, получив взамен корешок бланка, впрочем, не ксерокопированного, а настоящей типографской печати. Лужнов все равно не мог понять, почему именно он.

Они поднялись на лифте на второй этаж, и Олег (так, кажется, звали сопровождающего?) постучал в дверь, облицованную под красное дерево.

— Войдите, — отозвался с той стороны громкий голос.

Молодой человек распахнул дверь. Лужнов вошел, дверь тут же закрылась, оставив его наедине с хозяином кабинета.

— Здравствуйте, — сказал Лужнов, доставая удостоверение.

Он раскрыл корочку, и хозяин быстро глянул, видимо, считывая имя-отчество.

— Городецкий Александр Максимович, — представился он. — Э… Петр Владимирович просил позвонить, когда вы приедете.

Лужнов подошел к столу.

— Какой городской? — спросил он.

— Вот этот, пожалуйста, — сказал Городецкий. — Вы будете говорить по ЗАСу [1] Засекречивающая аппаратура связи. . — Вот это да! — подумал, удивляясь, Лужнов. — Что это П. В. надумал?

Контрольный звонок по высокочастотной связи — это было уже серьезно, хотя П. В., возможно, хотел дать какие-то указания.

Он набрал номер. Голос генерала был неразборчив, Лужнов слегка прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться и не потерять смысл ему сказанного.

— Доброе утро, Петр Владимирович, — поздоровался он, упирая на слово «утро». — Это Лужнов.