Юрий Гаврюченков - Доспехи нацистов

– Обойдёмся без насилия, – предупредил я друга, когда мы поднимались по гулкой «старофондовской» лестнице. – Стой и смотри, стой и молчи, как очень метко выразился Егор Летов, понял?

Зная сколь скор на расправу корефан, я хотел до поры оградить несчастного немца от маленькой сталинградской битвы, после которой, как известно, остаются сплошные руины. Афганец легко мог устроить победоносное шествие советских войск по владениям культурбегрюндера [10] , но осуществлять это прямо с порога я считал делом преждевременным – сегодня надо было дойти до сути, а не до края. Я планировал задушевный разговор, для затравки которого лучшего предлога, нежели занедуживший любовник, трудно было придумать.

– Понял, – хмыкнул Слава. – Может мне в машине подождать?

– Не ёрничай, – без друга я идти не хотел, кто знает, что ждало меня в гнезде маслозадого ебуна, – просто веди себя хорошо.

– Лады, – мы взошли на лестничную площадку и я потыкал пальцем кнопку звонка.

Эрик говорил, что рабочий день в вербовочном пункте заканчивается к пяти. Мои часы показывали начало седьмого. По идее, дядюшка Альф был дома. Вот только один ли?

Разгадка явилась в виде точечки света, мелькнувшей в глазке. Кто-то с той стороны подошёл к двери, отодвинул заслоночку и приник к окуляру.

– Кто там?

– Нам нужен Альфред Карлович, – медвяным голосом произнёс я. – Мы из больницы. От Эрика письмо привезли.

Залязгали замки, посыпались цепочки, дверь стремительно отворилась.

– Эрик в больнице? – в проёме показалось узкое лицо, освещённое падающим из прихожей светом. – Что с ним случилось?

– Он ранен, – сказал я. – Мы его навещали в больнице. Он написал вам письмо и просил передать.

– Где оно?

– Мы пройдём? – сделал я шажок, поняв, что возражений не будет.

– Проходите, конечно, о чём речь, – заторопился хозяин. – Простите, что я вас тут держу.

Он прошмыгнул в комнату, предупредительно распахнув двустворчатую дверь, украшенную многоцветным витражом. Бесшумно ступая по паласу, мы последовали за ним, попутно оглядывая выделявшееся благородством обстановки жильё. Герр Конн, обладавший вкусом хорошего дизайнера, обустроил хату в стиле спокойного интеллектуального изящества. Недорогая, но добротная мебель, плафон в виде расписного китайского фонаря, на стенах тёмные драпри.

– Так где же письмо?

– Извольте, – я подал писульку, наспех накарябанную Эриком под недовольное фырчание медсестры. – Мы присядем?

– Конечно, – пробормотал Конн, впившись взором в бумажку.

Он был заметно взволнован. О, Боже, возлюбленный в беде! – трагедия, достойная пера Шекспира, только вместо Джульетты на смертном ложе должен был находиться Меркуццио. Новые нравы новых времён. Герр Конн и в самом деле питал к Эрику достаточно пылкие чувства.

Пользуясь случаем, я как следует разглядел дядюшку Альфа. На глазок возраст его определить было сложно: с равным успехом можно было дать как лет тридцать, так и под полтинник. Внешность ухоженная, но какая-то… потасканная слишком, что ли. Мелкие косметические дефекты тщательно маскировались. Сей господин внимательно следил за собой и даже пребывая в одиночестве был одет в отглаженные кремовые брюки, мохеровый джемпер и рубашку с круглым воротником, из-под которого красиво торчал аккуратно повязанный шейный платок-фуляр. Немецкая кровь и утончённая натура давали о себе знать.

Закончив читать, Альфред Карлович поднял на нас влажные голубые вежды.

– Как же это получилось? – негромко воскликнул он.

– Хулиганы, – я не стал вдаваться в вымышленные подробности. В записке Эрик не указал причин, приведших его на больничную койку, и ограничился сбивчивыми признаниями в любви.

– Проклятье, – надрывно вскрикнул дядюшка Альф, тонкие ноздри его трепетали. – Рольф, Рольф!

Восседавший в кресле с совершенно каменной будкой Слава внешне никак не отреагировал на призыв к неведомому помощнику. У меня же на миг очко слиплось при мысли, что сейчас нас застукают таившиеся в соседней комнате меченосцы. И тут же отлегло от сердца: послышалось натруженное дыхание и к хозяину подбежал здоровенный восточно-европейский овчар с чёрным чепраком, выдающим знатную родословность. Пёс участливо подставил голову под ищущую утешения руку.

– Как же так, как же так, – причитал Конн, нервно глядя животное по шерсти. – Почему же так получилось?

– Никто не застрахован от уличной преступности, – вздохнул я, – а Эрик…