Юрий Гаврюченков - Доспехи нацистов

– Парится член в анале, а чай томится, – отрезала женщина по имени «Судьба».

Убитые, мы сидели молча. Ксения тоже была не прочь пошутить на арестантский манер.

До больницы на улице Вавиловых было десять минут езды. Когда мы, переобувшись в тапочки, вошли в палату хирургического отделения, Эрик даже не повернул головы в нашу сторону. Он не спал, глядел в потолок и лицо его было настолько осунувшимся, что я не сразу узнал своего компаньона-курганника. Сердобольная родня отсутствовала, однако тумбочка была завалена целлофановыми пакетиками и свёртками. Настало время процедур и прочих лечебных мероприятий. В палате было сумрачно и затхло. Унылая казённая мебель навевала тоску.

– Нашли больного? – поинтересовался реаниматолог Дима, проведший нас в узилище Гиппократа.

– Ага, – Слава протянул ему пакет с дежурным подношением – коньяком и фруктами. – Спасибо, доктор.

– Не за что, – пожал плечами Дима, забрал добычу и ушёл.

– Хау ду ю ду? – я подсел на кровать к Эрику. В руках у меня шуршал другой мешок, побольше. Я был готов умасливать дарами всех подряд.

Эрик не ответил. Он спокойно смотрел вверх, словно меня и не было.

– Эрик, – позвал я. Реакции не последовало. То ли он был не в настроении общаться, то ли игнорировал непосредственно мою особу.

– Ну, чего ты, братан, – добродушно зарокотал Слава, присаживаясь с другой стороны, поскольку табуретов в палате не отыскалось. – Хорош кисляк мандячить. Давай красненького дерябнем, для крови полезно и врач разрешил.

Я с готовностью вытащил из пакета бутыль «Кагора» и водрузил на тумбочку. Достал стаканы.

– Ну, чего?

– Замордовали его сегодня, – сообщил лежавший по соседству пожилой мужчина с забинтованной головой. Он пожирал глазами бутылку. – Если он не хочет, могу я компанию составить.

– Конечно же, – я с готовностью скрутил пробку. – А кто мордовал-то?

– Столько народу приходило, ёж-ползёшь, – пожилой сглотнул слюну и, выжидательно глядя на повисшее над стаканом горлышко, вынужден был продолжить: – Всё утро ходили – тум-дум-дум, тум-дум-дум! Только к нему.

Взгляд Эрика неохотно переместился на нас.

– А кто приходил? – вино неторопливо забулькало, вливаясь в стакан. Пожилой заёрзал.

– Да всякие… разные, – стараясь не смотреть в сторону Эрика, мужик сел. Ему было неудобно, но выпить сильно хотелось. Я терпеливо ждал. – Ну разные всякие, ёж-ползёшь. Сначала бизнесмены, навроде новых русских. Все нафокстроченные, в чёрных пальто и сапожках. Потом матушка и ментяра с нею.

– Ваше здоровье, – я протянул пожилому стакан. Тот жадно выхлебал вино.

– Опер приходил, – заговорил Эрик, моя нехитрая уловка расшевелила его, – оперуполномоченный из отделения. Я написал заявление, что никаких претензий ни к кому по поводу случившегося не имею. Тебе, Илья, на пользу. Дело заводить не будут.

Он говорил негромко, только губы шевелились. Я почему-то вспомнил, что раненый человек старается экономить силы на мельчайших движениях, и подумал, как много Эрик потерял крови.

– А кто приходил перед опером? – наклонился я к компаньону. – Это были «светлые братья», да? Они уговорили тебя написать отказ.

– У меня нет ни к кому претензий, – повторил Эрик. – Всё фирменно… Я доволен.

– Бизнесмены эти фокстроченные всё растолковали по заяве, как и что в ней писать, – подал голос пожилой. – Они в законах шарят, ёж-ползёшь!

Я сунул ему недопитую бутылку.

– Эрик, – сказал я, – ты конечно волен поступать как хочешь…

– Доспехи надо было им продать, – тихо, но разборчиво произнёс Эрик. – Сопротивляться… не стоит. Уступи Доспехи. Они купят.

– Даже после разборок? – на моя взгляд кровь «брата» могла служить серьёзным препятствием для совершения сделки. – Что-то не верится.

– А ты верь. Иногда полезно.

В словах звучала укоризна. Эрик верил, а я нет. Всё случившееся было лишним подтверждением тому, что со «Светлым братством» надо ухо держать востро. Выстрел на Ржевке сжёг все мосты, чему доказательством был вчерашний налёт. Братство мстило мне, какая может быть торговля?!

Этого я конечно говорить Эрику не стал. Сделал вид, будто согласен, и попросил адресок Альфреда Конна, дабы использовать его в качестве посредника. Эрику сдавать сердечного друга не хотелось и он начал мяться, но тут вошла медсестра и стала требовать, чтобы мы убрались. Эрик был слаб и не выдержал давления.

Дядюшка Альф обитал в престижных апартаментах на улице Ракова.