Юрий Гаврюченков - Доспехи нацистов

Не лишённый чувства юмора кустарь поименовал своё детище «Iron eye», намекая то ли на зрительный член Железного Феликса – покровителя сыскарей, то ли на джеймсбондовскую тягу к приключениям ищущих металлы в земле романтиков. Как бы то ни было, устройство работало. Имевший в трофейной юности дело с более качественной армейской техникой Рерих скептически ухмылялся.

– Если клад не выкопали раньше, то мы его найдём, – резюмировал он. – Главное, чтобы батарейка не села. Может быть, купим запасную?

Так мы и сделали. Тою же ночью отправились на разведку.

Невидимый в темноте «Мерседес» с выключенными фарами притулился на окраине садоводства. Два почти бесплотных фантома, спотыкаясь, заскользили к цели. Мне еле удалось уговорить Рериха не лезть через забор, чтобы не впереться в колючие дебри малинника. Хорошо хоть трубку свою, прежде неразлучного спутника жизни, Володя самостоятельно догадался оставить в машине. У прежде рассудительного коммерсанта словно крыша съехала, стоило ступить ему на тропу охотника за сокровищами.

Вошли цивилизованно, через калитку. Огороднической сигнализации в виде проволоки с навешанными консервными банками я не обнаружил, а отсутствие собаки было замечено нами ещё днём.

Чета малоросских переселенцев дрыхла сном праведника, в то время как по их частной собственности топталась пара неуклюжих кладоискателей.

– Ну? Есть? Есть? Есть? – поминутно справлялся я о ходе поиска, путаясь под ногами у Рериха вместо того, чтобы вести круговое наблюдение. Меня и самого пробил старательский азарт.

– Не есть! – отвечал лозоходец, двигаясь едва ли не на ощупь.

Участок в двенадцать соток оказался в темноте необъятным пространством, вдобавок, перемещение затрудняли некстати понарытые грядки. Рерих постоянно сбивался и путал курс, вызывая хаотическими передвижениями проявление моего небезопасного любопытства. Мне всё время казалось, будто он уже нашёл.

– Есть!

Рерих вздрогнул и остановился. Протяжный громкий сигнал пробивался через наушники. Володя зашарил миноискателем, словно перепугавшись, что прибор вдруг испортился. Звук стал затихать, превращаясь в гаснущий писк. Мы вернулись на прежнее место. Динамики взвыли. Что-то массивное металлическое лежало под нашими ногами в глубине земли. Впереди, за забором блеснула гладь озера. Это было то самое место – указанное на карте!

– Кажется, мы нашли его! – сдавленным голосом шепнул Рерих. Он сорвал наушники и сунул мне послушать. Гудело так, что могло перебудить хозяев.

– Обозначения сходятся, – я поспешно нашарил тумблер и отщёлкнул его на «Выкл.» – Вот дом, а вот озеро, а тут дерево должно было стоять, – я посветил фонариком. – Видишь, пень от него какой здоровущий остался. Клад не вырыли. Он под нами!

В растревоженной халупе застучали шаги. Рерих встрепенулся, видимо, припомнив, какие натруженные кулаки у хозяина. К тому же, оказаться застигнутым ночью на чужой даче с дурацкой штукой в руках – что может быть позорнее? Садоводы точно неправильно поймут, да и потоптанные грядки вряд ли сделают их миролюбивее. Если же придётся давать объяснения, речь неминуемо зайдёт о сокровищах, иначе зачем нужен миноискатель? В любом случае, с приобретением участка придётся обломиться. Так что попадаться нельзя!

Думали мы с Рерихом одинаково, ибо, не сговариваясь, одновременно ломанулись к забору и, прежде чем над крыльцом вспыхнул прожектор, оказались по другую сторону ограды, раскровенив лицо и руки о дремучий малинник. Под его прикрытием и ускользнули стремглав, слушая затихающий говорок хозяина, костерящего на чём свет стоит незваных гостей.

Шикарный, безобразно обставленный особняк был наполнен кладоискательской эйфорией. Вернувшиеся с рекогносцировки авантюристы находились в куражах.

– Я так понимаю, Илья, мы с тобой разбогатели, – Рерих развалился в кресле с бокалом шампанского в руке. На щеках алели царапины, омытые душистым парфюмом «Фаренгейт».

– Potius sero quam ninquam [45] , – ответствовал я, пригубив из своего бокала. На радостях мы открыли бутылочку «Дом Периньона».

– Скоро мы навестим их вновь, – Володя явно прикидывал, во сколько следует оценить участок. – Вот только лицо заживёт.

Лицо заживало неделю. За это время я успел нанести пару визитов родне. Жена с тёщей не бедствовали. Я вручил им триста баков – свою первую получку научного консультанта «Светлого братства». Маринка оценила моё чёрное кашемировое пальто и короткую стрижку. Причесон был моей собственной инициативой, длиннополое же пальто я получил в знак принадлежности к Обществу. Ничего другого мне не полагалось, но я был вполне доволен – после стычки с Богуновым моя кожаная куртка пришла в полную негодность.