Юрий Гаврюченков - Доспехи нацистов

– Ну что, красавицы, поехали кататься! – молвил я, отчаливая от остановки.

«Нива» понеслась по направлению к дому Чачелова. По левой полосе можно было разогнаться до ста восьмидесяти, что я и сделал. Попутные машины старались увернуться, видя, что я собираюсь таранить их в зад. Мне было наплевать на эмоции водителей. Пухлый, опустив стекло, утробно рыгал наружу. В распахнутое окошко задувал ветер.

– Джентелемены, – развязным тоном попросила одна из бабочек, – одолжите дамам куртку, а то холодно, как бы не отморозить чего.

– Мне самому холодно, – сказал Пухлый, однако стекло не поднял.

– Ну, тогда лезь к нам, я тебя лучше всякой куртки согрею, – донеслось сзади.

Изуродованная рожа Чачелова пренебрежительно скривилась.

– Куртка – это вещь, – с типичным для него цинизмом отчеканил он, – а тебя пять минут делали, дура.

Девицы не нашлись, что ответить. В салоне повисла тишина, нарушаемая оскорблённым сопением да рёвом работающего в режиме форсажа мотора. Обихоженный движок старался угодить хозяину и как-то неожиданно быстро я зарулил во дворы Гражданского проспекта. Пухлый обитал на прежнем месте.

– А куда это мы приехали? – вдруг заволновалась одна из «красавиц», когда я остановил у чачеловского парадного.

– Ко мне домой, – ответил Вова.

– Мы так не договаривались, – стала упрямиться та. – Вдруг у вас там групповуха.

– Нет, в квартиру мы не пойдём, – поддержала соседка. – Давайте уж здесь.

Пухлый поглядел на меня, я на него. Потом мы вместе обернулись к барышням.

– Я возьму тебя за ноги, долбану о край дороги, – проникновенно сказал Вова своей «даме сердца» (пока ехали, мы успели их поделить), – оттащу тебя в кусты. Не ебать же на дороге королеву красоты!

– Нет, уж лучше на дороге, – осмотрительности трезвой «даме» было не занимать.

– В квартиру мы не пойдём, – наотрез отказалась её напарница, видимо, имевшая горький опыт хоровых партий.

– А куда вы денетесь? – хмыкнул я.

– Будем громко кричать и упираться!

– Да ну их к дьяволу, – с некоторым даже облегчением повернулся я к Вовану. – Высадим их, пускай себе топают.

Пока ехали, я несколько протрезвел.

– О-о, какая попсня! – разочарованно протянул Пухлый.

– Пошли в зад! – я вылез и открыл заднюю дверцу. – Выметайтесь!

Бабочки выпорхнули наружу.

– Ну и дурак, – сказала вовина девица-красавица в облезлой шубке из мексиканского тушкана.

Пухлый пинками сопроводил их к проспекту и вернулся. Я сидел за рулём своего пятидверного урода и пялился перед собой.

– Казино нам не построить, не возглавить кабаре. Можно лишь бардак устроить и нагадить во дворе, – выдал исключительно верное сообщение Чачелов и поискал выпивку. Нашёл только водку. Ликёр сообразительные барышни прихватили с собой. – Ловеласов из нас не получилось.

– Может и к лучшему, – заметил я. – Гонорея гонору убавляет.

Пухлый напряг проспиртованные извилины, обсасывая столь глубокую мысль.

– Чую, это кикс! – сказал он, ничего более остроумного не придумав. – Теперь нам придётся пить одним. А если нам придётся пить одним, значит неминуемо последуют разрушения и жертвы.

– Нет, нет, нет, никаких разрушений, – встрепенулся я. – Увольте! – окинул взором литровый пузырь и ужаснулся. – Знаешь, Вова, поеду я, пока чего с разрушениями не вышло. Хватит с нас жертв. Меня жена ждёт.

– О-о, жена – это кикс! – замотал башкой Пухлый.

– Слушай, – полюбопытствовал я, пользуясь возможностью соскочить с темы тотального загула, – а почему ты не женат?

– Почему я не женат? – флегматично похлопал ресницами Пухлый. – Не хочу ставить себя в такое положение, когда ко мне относились бы как к собственности, а я бы с этим мирился или, того хуже, безуспешно протестовал. В результате, я недополучил много тепла и ласки, зато, чисто по жизни, остался свободным.

Пухлый был в своём репертуаре. Первую любовь увёл от него Рыжий, а потом о проблемах брака Чачелов, видимо, не задумывался. Жил как живётся: водка, Синява, казаки, анаша. Я бы наверное тоже таким стал, если бы не встретил Маринку.

– Хм, неизвестно ещё, что хуже, – заметил я.

– И как оно? – с тоскливыми интонациями записного холостяка спросил Вова.

– Нормально, – сказал я. – Тёща вчера спортивный костюм подарила.

Чачелов смирился, видя, что имеет дело с примерным семьянином.

– Ну, давай, – протянул он мне пятерню, отпуская на волю.

Он покинул машину и отправился квасить в одно рыло. Урод!