Артем Шейнин - Мне повезло вернуться

С водой повезло: сегодня течет, и довольно теплая. Не повезло с тем, что нарвался на Юрку Жаркова из разведроты — сегодня припахивать кого-то для мытья котелков разведчиков выпало ему. Мы земляки, да и в Фергане были в одном отделении. Но тут деваться некуда, припахивать ему придется меня. Он крупнее, сильнее, да и не стал бы я по-любому с разведчиком связываться… Ладно, значит, бушлатом займемся позже.

По идее, он должен только наблюдать за мной да «ускорение» придавать. Но Юрке неудобно — все же свои… К тому же, спросив, как меня сюда занесло, он узнает, что это я так день рождения праздную.

Юрка моет котелки вместе со мной. А что еще он мне может подарить? И это для него недешевый подарок: увидел бы кто из разведроты, как он вместе с припаханным котелки наяривает, огреб бы Юра по полной! Вдвоем управляемся быстро. «Ладно, Тема, давай. Не обижайся. С днем рождения тебя еще раз!» Ну, как тут не вспомнить мультфильм про Винни-Пуха, про день рождения ослика Иа-Иа, потерявшего хвост? Тот тоже иронизировал по поводу праздничного стола, подарков и гостей… которых не было.

Но мне не до мультфильмов — у меня «большая стирка». В меру способностей оттираю бушлат при помощи огрызка хозяйственного мыла. Полдела сделано. Но это только кажется. Главный-то фокус — не постирать, а высушить. Вот в чем «прелесть» всей затеи замполита — он же знает, что печки не топят в палатках до вечера. Да и когда затопят, никто не даст молодому спокойно сушить бушлат. Особенно когда вернется рота… Значит, либо надевать недосушенный, как нередко уже приходилось многим из нас, либо придумывать что-то нестандартное.

Есть, придумал! Решение, как всегда, перед самыми глазами. Мойка рядом со столовой. Столовая — это готовка. А готовка — это котельная с топками. Гениально! Заодно и погреемся, как говорится…

Обхожу столовую, захожу в полумрак котельной. В глубине призывным и обнадеживающим пламенем светятся несколько топок. Из полумрака выплывает черномазое чучело — истопник. Это одно из немногих существ в бригаде, не находящееся в солдатской иерархии выше «шнура». У таких нет призыва — как правило, они попадают в свои котельные, свинарники и так далее «шнурами», сломавшись и не выдержав «школы жизни» в этом ее проявлении. И дальше, сколько бы уже человек ни служил, отношение к нему как к чмо. А потом вдруг он исчезает куда-то, и на его месте оказывается точно такое же сомнамбулическое «тело» без срока службы. Всегда испытывал к ним смесь презрения и жалости…

— Слышь, мне тут бушлат нужно высушить!

— Да суши… У тебя закурить нету?

— Не курю.

— Ладно, суши.

Интересно, они все изначально такие «отмороженные» или им здесь все эмоции поотбивали? Больше ни слова от него не услышал — он сел в стороне и сидел, молча уставившись на огонь, лишь иногда подкручивая напор в горелках.

Тепло… Воняет, правда, немного. То ли это топливо для горелок, то ли результат его сгорания. Да плевать. Никто не кантует… Жрать, правда, охота, но на обед не пойду. Лучше здесь побуду спокойно, погреюсь. Звиздюлей вечером так и так получать… Скажу, сушил бушлат, сигнал не услышал, а часов у меня нет.

Бушлат высушился отлично — я его совсем близко подносил к огню; и наизнанку выворачивал, и снаружи просушил.

Как быстро летит время в тепле и спокойствии!.. Когда выхожу наружу, уже темно. Иду в роту. Наши готовятся к построению на ужин. Вхожу в палатку.

— «Шейнин, где был, сука? Тарился где-то? Что за херня, солдат? Иди сюда!»

Это Сираев, наш замкомвзвода, гроза и ужас. Шея уже заныла от предстоящих маклух.

— Че мне замполит за тебя мозги парит? Почему на обеде не был?

— Игорь, я бушлат стирал, потом сушил в котельной. Сигнал не услышал, часов нет… Вот, высушил и пришел.

Что-то у него изменилось во взгляде. К обычному для Сираича бешенству прибавляется еще какой-то оттенок. Что это? Удивление? Издевка?

— Ты бушлат стирал? Сушил, говоришь? А ты себя видел, чучело, чего ты настирал-то?

Только сейчас, при свете пусть тусклой, но все-таки лампочки, первый раз толком разглядываю бушлат… и медленно холодею от ужаса и безнадеги.

Бушлат сам по себе был чистым, но его словно посыпали тонким-тонким слоем золы, настолько мелкой, что заметить ее в полумраке котельной и в темени улицы я не смог. Да и не ожидал такого…

Первые несколько ударов в корпус я даже не почувствовал, настолько был удручен, что все насмарку. Следующая порция маклух-колобах была уже более чувствительной, но все же немного приглушилась мыслями о предстоящей «перестирке» уже ночью и сушке до утра. А потом я привычно вырубился от любимого сираевского «крюка».