Артем Шейнин - Мне повезло вернуться

Только не надо мне говорить, что мы не немцы и пришли туда не для того, чтобы убить всех афганцев. Мы были готовы убить их всех, если надо. И у каждого из нас было достаточно причин для этого.

Меня уже давно не спрашивают, убивал ли я людей. И слава богу. Теперь я бы ответил…

Декабрь 85-го, Кандагарская операция.

Пожалуй, так далеко мы еще от Гардеза не уезжали. Хотя, может быть, это кажется. Просто уж больно ощутима в декабре разница между горным Гардезом и равнинным Кандагаром.

Из бригады выезжаем в снегу, кутаясь в бушлаты, и в ватных штанах. Глядя на удаляющиеся палатки, вспоминаю, как ровно год назад, вот так же кутаясь от холода во все, что можно, мы ехали на Алихейль, и я мечтал как можно дольше не возвращаться в бригаду, чтобы не видеть эти ненавистные палатки, где все время нужно «шуршать», эти ненавистные столовую и хлебопекарню, откуда нужно таскать жрачку. А теперь мне даже грустно как-то. И хочется скорее вернуться.

Впрочем, и в Кандагар съездить тоже интересно. Во-первых, мы там никогда не были. И в Панджшере побывали, и в Хосте. Алихейль с Нараем вообще как дом родной. А Кандагар — что-то далекое и незнакомое. А во-вторых, там, говорят, тепло зимой. А то погодка-то наша гардезская меня порядком зимой подзадолбала. Это ж надо, как подвезло — попасть в южную страну и по четыре месяца мерзнуть. Даже тогда, когда не твоя забота обеспечить тепло в палатке, расчистить снег и так далее — все равно достает этот постоянный дубак. И влажность. При минус 15 в горах легко можно обморозиться. Серега Жуков на какой-то зимней операции ноги «упустил» — и без половины большого пальца остался.

Проехав Газни, «разоблачаемся» и остаемся в одних х/б. Чем ближе к Кандагару, тем теплее. А уж во время операции днем вообще бывало реально жарко. Необычно, в общем. На дворе-то декабрь… Но приятно — хоть одним геморроем меньше: в эти три недели не мерзли почти.

После нескольких этапов операции на обратном пути бригада располагается на ночлег в чистом поле. Привыкшему к окружающим Гардез горам взгляду даже некуда упереться — вокруг плоско. Только где-то вдалеке, под торчащей из этой плоскости сопкой, расположена какая-то воинская часть.

Смеркается, и в той части уютно и призывно начинают мерцать электрические огоньки. Но мы чужие на этом празднике жизни. Нам предстоит очередная ночь «на природе». Скоро мы уже совсем одичаем. Хорошо хоть, после одного из этапов нас сводили в баню в стоящий в Кандагаре второй батальон нашей 56ДШБ. Правда, было это давно и кажется неправдой. А вот грязь под ногами вполне реальна. Наверное, снег здесь все же бывает. Или дождь. В общем, что-то, из-за чего почва раскисла, стала скользкой и противной. От того, что придется не только месить ее сапогами, но и среди всего этого спать, становится тоскливо.

Впрочем, для того, наверное, чтобы нам не было уж совсем тоскливо, заботливое командование подгоняет поближе к броне бээрдэмку с установленным на ней огромным громкоговорителем. Это бронемашина нашего бригадного БАПО — боевого агитационно-пропагандистского отряда. Отряд этот ездит по кишлакам и через этот самый громкоговоритель вещает вперемешку с местной музыкой собранным на митинг дехканам, какая классная у них будет жизнь при народной власти. Короче, все как у нас в Гражданскую, когда были агитбронепоезда. Просто тут железных дорог нету. Не знаю, как кто, но не хотел бы я попасть в этот БАПО. Пару раз нас им на усиление давали, когда они ехали агитировать в какой-нибудь уж совсем душманский кишлак. Народ собирали на какой-нибудь вместительной площадке, бапошники агитировали за народную власть и рассказывали про светлое будущее. А мы рассредотачивались на некотором расстоянии на случай, если кто из местных тоже захочет поагитировать «шурави» и сильно увлечется. И, зная любимый и единственный духовский способ агитации, оружие заранее снимали с предохранителя и глаз с местных не спускали. И как-то не верилось по лицам афганцев, что сильно они верят в светлое будущее. Особенно когда в него зовут «шурави». Потому как-то спокойнее было, что на наших бэтээрах вместо громкоговорителей — крупнокалиберные «КПВТ». Как-то оно надежнее. Да и убедительнее, наверное…

Но сейчас, поскольку поблизости агитировать за народную власть было некого, динамики бапошного бронетранспортера решили использовать «для своих». Звучит из них незнакомая песня.