Михаил Беломлинский - Мне повезло - я всю жизнь рисую!

Составитель Юлия Михайловна Беломлинская

Дизайнер обложки Юлия Михайловна Беломлинская

© Михаил Беломлинский, 2019

© Юлия Михайловна Беломлинская, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-0050-5914-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«…Мне ужасно повезло — я всю жизнь рисую».

Так называлось интервью, данное моим отцом нью-йоркскому

журналисту…

Мой отец действительно рисовал всегда.

Он родился в Ленинграде в 1934-м году. В раннем детстве начал рисовать мелом на тротуаре. В эвакуации — без конца рисовал войну, но не только танки-самолеты, но еще и портреты маршалов и генералов. Взрослые заметили, как он здорово рисует. А когда вернулись в Ленинград — бабушкина сестра пошла работать на кукольную фабрику, и там ей рассказали, что в городе есть Средняя Художественная школа — принимают туда с 12-и лет, надо сдать экзамен, но если поступит — дают рабочую карточку. Кругом была послевоенная голодуха, и тетя, услышав про карточку, самолично отвела моего папу на экзамен. Папа сдал его на «отлично». И это решило его дальнейшую судьбу. После школы он поступил в Академию художеств, на графический факультет. Еще студентом начал работать для пионерского журнала «Костер», и в творческом объединении плакатистов «Боевой карандаш», и по окончании Академии был принят в Союз художников.

Сколько я себя помню, папа был завален заказами. Он всегда говорил, что редакторши любят его за умение острить и за импозантность. Его на самом деле любили — но не только за это. А еще и за обязательность и умение рисовать живые и веселые книжки.

Своими учителями в книжной графике папа считает Владимира Лебедева, и двоих художников, ставших жертвами сталинщины: Константина Ротова и Бронислава Малаховского. Ротов — выжил, а Малаховский трагически погиб. Папе довелось готовить к переизданию первую книгу Малаховского после реабилитации. Любимые папины художники-классики детской книжной иллюстрации — Владимир Конашевич, Алексей Пахомов и Юрий Васнецов… Из иностранных он очень ценит Гюстава Доре, а также создателя «Макса и Морица» — Вильгельма Буша.

В 1971-м году папа стал главным художником журнала «Костёр». И проработал там около 10—и лет. От «Костра» он много ездил по Советскому Союзу. Был на Камчатке, на Командорских островах, на Чукотке. К своей работе в «Костре» он относился очень ответственно. И так же как, когда-то, его предшественник Юрий Мезерницкий — дал работу двум студентам — Михаилу Беломлинскому и Георгию Ковенчуку, папа давал работу многим молодым ленинградским графикам…

Наиболее известной папиной работой являются иллюстрации к советскому изданию сказки Джона Роналда Руэла Толкина «Хоббит» в переводе Н. Рахмановой ( 1976), «в роли» Хоббита он нарисовал Евгения Леонова. И потом подарил ему эту книгу. Леонов очень порадовался. Папа иллюстрировал « Янки при дворе короля Артура» Марка Твена, « Говорящий свёрток» Даррела, «Дон Кихот» и «Новеллы» Сервантеса. В журнале «Костер», он нарисовал рисунки к повести Василия Аксенова «Мой дедушка — памятник», к повести Юрия Коваля «Два похищенных монаха», оформил книжку Эдуарда Успенского «Каникулы в Простоквашино», иллюстрировал стихи Даниила Хармса и Глеба Горбовского… Помимо иллюстраций к детским книжкам он рисовал шаржи и портреты. Он замечательный портретист.

В 1989 году мы всей семьей уехали в Америку. Папины друзья сразу привели его в главную русскоязычную газету Нью-Йорка «Новое Русское Слово» и там он моментально получил работу. В редакции все его очень любили. Он проработал там 12 лет — до самой пенсии.

Также в Америке папа оформлял взрослые книги. Много работал для издательства «Эрмитаж». Но однажды раздался звонок — звонили из российского издательства, насчет переиздания «Хоббита» — спрашивали, как заключить с папой договор и куда перевести гонорар. Вот тогда мы удивились. И обрадовались. Не столько деньгам — сколько тому, что российская жизнь начала входить в нормальные берега.

Обнаружив это, я вернулась назад в Россию. Помню первый свой приезд — после 11-и лет отсутствия, я прилетела в Москву и ночным плацкартным Москва — Липецк, уехала в Питер. Всю ночь мы проговорили с попутчицей — воспитательницей детского сада, и она рассказывала, что хороших детских книжек больше не делают, «все какое-то мыльное» и они, воспитательницы — берегут старые советские книжки, в том числе и папины, бережно хранят, подклеивают, обертывают обложки в целлофан… Слушать об этом было грустно… Но постепенно дела стали налаживаться, и кораблик русской детской книги пошел нормальным ходом в нужную строну.