Джесс Уолтер - Гражданин Винс

Винс разглядывает свои ботинки.

— Как будто комар пытается напасть на тигра.

— Сколько он уже так?

Она взмахивает рукой, будто речь идет о пустяках.

— Год уже тянет. Они думали, что подлечат его, к аппаратам подключили. Да все без толку. Это же Дом. Не через год, не через сто лет. У него характер, что у осла. Он-то его и сгубил. Он вышел из больницы, правая рука не двигалась, потом правая сторона лица… — Она смотрит на дверь в комнату мужа. — Зачем ты деньги принес? Чего тебе надо?

Винс вздрагивает.

— Хотел поступить правильно.

Она держит его взгляд, не давая отвести его в сторону.

— Ну, с этим ты опоздал.

Когда сел кому-то на хвост, лучше всего быть похожим на тень в три часа пополудни. Держаться не за объектом, а параллельно ему, идти по другой стороне улицы, а лучше по соседнему переулку, на два шага правее или левее и на один позади. Тогда объект, оглянувшись через плечо, точно за собой никого не заметит. Этот метод требует сосредоточенности и умения предвидеть, но зато помогает отточить интуицию, и со временем ты начинаешь заранее угадывать, куда он направится. По крайней мере такова новая теория Алана Дюпри. Погруженный в себя, он идет по терминалу аэропорта Ла-Гуардиа, ощущая себя скорее туристом, чем полицейским. Он впервые прибыл в Нью-Йорк и будет искать здесь крепкий орешек, которого зовут, а может, и не зовут Винс Камден: Иголка, познакомься, это стог сена. Он задается вопросом: не потому ли Фелпс, получив санкцию, позволил ему отправиться сюда, что понимал: шансы невелики?

Дюпри сжимает гладкую ручку своего чемодана и идет к выходу из аэропорта, но тут чья-то сильная рука хватает его за плечо.

— Эй, притормози, хер моржовый. Ты офицер Пердюпри?

Дюпри обдает перегаром. Он оборачивается и видит крупного, упитанного, лысого детектива с набрякшими веками, в обтягивающих слаксах, рубашке и пиджаке, с наплечной кобурой. На поясе у него висят наручники. Дюпри протягивает руку.

— Я Алан Дюпри.

Полицейский не спешит пожать руку. Берет чемодан.

— Гребаные боссы, да? Отправили тебя через всю страну, мать их, потому что какой-то козел сел в самолет. Знаешь что, Пердюпри, я тебе скажу: боссы — они все гребаные. Жопы ленивые, вот они кто. — И, поразмыслив: — Я Донни Чарлз. Но чаще все зовут меня Детектив Чарли. Или Дет-Чарли. А еще чаще — просто гребаный Чарли.

Все слова резко вылетают изо рта детектива Чарли, кроме слова «гребаный», которое он растягивает, словно припев церковного гимна, тянет так, будто это кит, выныривающий на поверхность. Он идет по аэропорту широкими шагами, покачивая чемоданом. Дюпри то и дело переходит на бег, чтобы не отставать.

— Вот я, никого не трогаю, своими делами занимаюсь, тут звонит мой гребаный лейтенант и говорит, что какого-то гребаного мудака из Сиэтла надо покатать вокруг какого-то там убийцы. А я думаю, ну на хера мне этот напряг?

Детектив Чарлз проносится через зону выдачи багажа и выходит на улицу к машине без полицейской эмблемы, припаркованной у бордюра. На заднем сиденье высится гора из примерно двадцати обувных коробок. Одна из них открыта, и в ней виднеется пара новеньких кроссовок «Адидас». Юный латиноамериканец стоит, привалившись к капоту. Завидев Чарлза, он выпрямляется. Детектив открывает заднюю дверцу и протягивает парню пару кроссовок, тот кивает и убегает. Потом Чарлз открывает багажник и бесцеремонно швыряет туда чемодан Дюпри.

— Обезьяны гребаные. Приходится подмазывать их, чтобы за моей гребаной тачкой следили. У вас в Сиэтле та же херня? Гребаные пуэрториканцы антенну могут свистнуть. У вас в Сиэтле много этих пуэртяшек, Пердюпри? Какой у тебя размер, десятый, что ли? Выбери себе тут тапочки.

Наконец они отъезжают.

Дюпри ощущает себя плывущим против течения многословности Дет-Чарли. Кроме того, ему хочется произвести впечатление человека, который знает, что делает. Он достает папку, чтобы вкратце ознакомить напарника с ситуацией — ему кажется, что так это должно происходить.

— Мы благодарны вам за помощь в нашем деле. — Дюпри открывает папку. — Этого парня зовут Винс Камден. Впервые мы заметили его на месте убийства примерно тридцать шесть часов назад. Он заявил, что с жертвой не знаком. Но позднее мы обнаружили его фамилию в ежедневнике убитого.

— Ага, — отзывается Чарлз, глядя вперед.

— Он явился по собственной воле на допрос и признал, что был знаком с жертвой. Но у него алиби, поэтому мы его отпустили.

— Ага. — Чарлз спешит и вовсе не слушает.