Сергей Зверев - И не таких гасили

— Мне не нравится, что вы пытаетесь играть роль, которую катастрофически провалили.

— Никакой роли я не играю.

— Тогда не будете ли столь любезны посвятить нас в мотивы своих действий?

«Витиевато излагает, сука жирная», — подумал Антонов.

— Когда меня не пускают гулять, — сказал он, — я иду гулять. Не нужно было держать меня под замком, Белладонна.

— Для вас я опять Белла Борисовна, — сказала Темногорская, наблюдая за Антоном, роющимся в шкафу. — Вы не оправдали моего доверия. И хватит морочить мне голову. Не говорите мне, что вы просто захотели подышать свежим воздухом. Вы убили моего охранника и сбежали после того, как узнали о моих планах. Я хочу знать, на кого вы работаете. И я узнаю.

Темногорская кивнула Антону, который подошел ближе с ампулой и шприцем в руках.

— Вы видите, — сказала она, — я не собираюсь подвергать вас пыткам. Я не садистка. Мне всего лишь нужна правда, и мы добьемся ее наиболее гуманным способом.

Улыбка дворецкого, отбившего кончик ампулы, свидетельствовала об обратном. Он не считал предстоящий укол актом гуманизма и смотрел на жертву с нескрываемым злорадством.

Мысли Антонова лихорадочно разбегались. «Сконцентрируйся!» — приказал он себе и произнес вслух:

— Вы ведь выяснили, кто я такой, Белла Борисовна. Я как был отставным капитаном Заслоновым, так им и остался.

— Может быть, может быть. Информацию уже проверяют. Но я полагаю, что здесь мы добьемся более быстрого результата.

— И более достоверного, — вставил дворецкий, закончивший наполнять шприц жидкостью из ампулы.

— Только время даром потратите, — сказал Антонов, потому что усиливающаяся паника не позволяла ему дожидаться своей участи с молчаливым достоинством. — Говорю же вам, я Заслонов, наемный киллер. Решил удрать, потому что заподозрил, что со мной рассчитаются пулей в затылок. Никому о ваших планах рассказывать не собирался.

— Я вам не верю, — сказала Темногорская. — Ваш багаж и ваши вещи обыскали. Зачем вам шпионское оборудование, если вы всего лишь киллер?

— Предупрежден — значит вооружен, — ответил пленник. — Разве это не ясно?

— Нет. Не ясно. Антон!

Дворецкий вплотную приблизился к столу.

— Халаты-то зачем напялили? — спросил Антонов, понявший, что фармацевтического вмешательства не избежать.

— Это символично, — бесстрастно пояснила Темногорская. — Мы не хотим подхватить вирус трусости и предательства.

Дворецкий взялся за руку пленника, держа шприц наготове. Протирать кожу спиртом он не собирался. Зачем возиться с человеком, обреченным на смерть?

Понимая, какие мысли бродят в голове дворецкого, Антонов инстинктивно напряг руку и приподнял голову. На его шее вздулись вены. Очки наблюдающей за ним Темногорской засверкали сильнее.

Антон воткнул иглу под кожу. Подполковник уронил голову на стол. Состояние, близкое к панике, сменилось полным самообладанием. Пора было вспоминать главные правила поведения при допросах с применением наркотических средств. Выдержка. Сконцентрированность на нескольких базовых постулатах. Бодрствование. Бдительность.

Соберись, Константин, соберись. Твоя фамилия Заслонов. Ты любишь деньги и женщин. На политику плевать, на отечество плевать. У тебя нет отечества. Тебя абсолютно не волнуют атомные электростанции. Стереть из памяти все, что тебе о них известно. Стереть свою принадлежность к ВДВ, стереть Второго, СМРТ и Антитеррористический центр.

Темногорская наклонилась над Антоновым так низко, словно собралась забраться на стол и улечься сверху. Подобная перспектива напугала подполковника сильнее, чем предстоящий допрос. Изо рта у нее несло чесноком и еще какой-то гадостью.

— Зрачки расширились, — провозгласила Темногорская. — Включи-ка музыку, Антон. Думаю, Шуберт будет в самый раз. Большую симфонию, до-мажор. И не забудь наушники.

Она отстранилась. В помещении заиграла музыка, которую принято называть классической: сумбурная, без ритма и ярко выраженной мелодии. Темногорскую сменил Антон. Прежде чем надеть на жертву беспроводные наушники, он примерил их сам, покивал и попросил:

— Посчитайте, пожалуйста, до двадцати, Белладонна.

Темногорская выполнила его пожелание. Дворецкий подрегулировал громкость и напялил наушники на Антонова.

— Слышишь меня? — спросил он.

Пленник покачал головой. Дворецкий рассмеялся и повернулся к Темногорской:

— Все он прекрасно слышит. И музыку, и наши голоса. Можно приступать.