Сергей Зверев - В ледяном аду

С момента приземления вертолета «Чинук» прошло уже два часа и двадцать две минуты. Это Давыдовский мог сказать абсолютно точно. Пленников обыскали, но часы у них никто не отбирал.

Михаил Павлович нервно прохаживался в отсеке, то и дело поглядывал на циферблат. Ощущения каждый раз обманывали его. Руководителю научно-исследовательской группы казалось, что прошло пятнадцать минут, на самом же деле оказывалась, что большая стрелка дорогого «Ролекса» сдвинулась лишь на пять делений. Другие заложники смотрели на него с надеждой. Все-таки Давыдовский являлся их руководителем и был ответственен за них.

Похищенным ученым пока никто не делал никаких предложений. Их предоставили самим себе, заперев в отсеке. С каждой минутой внутри становилось все холоднее. Иллюминаторы укрыл иней — конденсировалась влага, выдыхаемая людьми.

Марина ногтем процарапала щелочку в инее, но мало что смогла рассмотреть. За иллюминатором тянулась белая равнина, которую замыкал горный хребет.

— Михаил Павлович, как вы думаете, что нас ждет? — спросила молодая аспирантка.

— Не стану тебя обманывать — ничего хорошего, — со скорбной миной признался Давыдовский.

— Вы уверены?

— Даже более чем. После того что произошло, хорошего ждать неоткуда.

Руководитель и Марина говорили очень тихо, но в гробовой тишине, царившей в отсеке вертолета, их беседа не осталась тайной для всех пленников. Кто-то делал вид, что ничего не слышит, другие же неприкрыто ловили слова начальника и делали выводы.

— Вы бы лучше приободрили нас, — сказал Шепелев.

— А зачем? — Михаил Павлович пожал плечами. — Надо трезво смотреть на мир и настраиваться на худшее. Тогда мир покажется веселее, что бы ни случилось.

— Странная у вас логика, — заявил подрывник Сазонов.

— Это логика реалиста. Я ученый. Главным для меня являются факты и результаты экспериментов. Если они что-то подтверждают, то это и есть факт, от него и надо плясать. Вот, например, можешь ли ты, Сергей, по своей воле покинуть наш отсек? Ставим опыт.

Давыдовский подошел к люку, несколько раз энергично качнул рукоять, толкнул полотно плечом, затем крикнул:

— Откройте, сколько можно сидеть взаперти! Дали хотя бы на свежем воздухе погулять.

По ту сторону люка никто на это не отреагировал.

Михаил Павлович скрестил на груди руки, прислонился к люку спиной и заявил:

— Итак, каков результат проведенного опыта? На наши просьбы и требования никто не реагирует. Следовательно, мы находимся в полной власти похитителей. Они могут сделать с нами все, что захотят. Поэтому строить какие-то планы на будущее сейчас абсолютно бессмысленно. Мы не вольны собой распоряжаться.

— Из результатов опыта можно сделать еще один вывод, — с кривой усмешкой вставил аспирант Черный.

— И какой же? — несколько надменно поинтересовался руководитель научно-исследовательской группы.

— Уроды, похитившие нас, по какой-то причине внезапно оглохли и просто не могут нас слышать. Это обнадеживает. В таком случае нам будет легче убежать от них.

Кто-то нервно засмеялся, а Михаил Павлович покрутил головой и сказал:

— Чушь какая-то. Нашли время шутить.

Тут ручка люка вдруг повернулась, полотно резко отворилось. Давыдовский отлетел в сторону, получив в спину тычок стволом автоматической винтовки.

В отсек шагнул Джон Смит. На руке у него покачивались широкие полоски черной материи, похожие на траурные повязки.

— Выглядит не очень обнадеживающе, — проговорил Давыдовский.

— Если вы хотите подышать свежим воздухом, то сейчас эта возможность вам представится. Завязывайте глаза и не вздумайте снимать повязки, прежде чем мы окажемся на месте, — заявил Смит.

— Какое место? Куда вы хотите нас доставить? — испуганно спросила Марина.

— Всему свое время, — рассудительно сказал Джон и принялся раздавать всем полоски черной материи.

Они были эластичные и достаточно плотные для того, чтобы через них ничего нельзя было увидеть. Ученые неохотно завязывали себе глаза. Джон следил, чтобы никто не жульничал и не мог хоть что-нибудь рассмотреть даже краешком глаза.

— Мариночка! — обратился Давыдовский к аспирантке. — Ты не откажешься завязать мне глаза? Рука что-то болит.

Островцова взяла полоску материи, приложила ее к голове руководителя, стянула на затылке и спросила:

— Не жмет?

— Немного ослабь узел, — попросил Михаил Павлович.

— По-моему, он нормально завязан.