Все нормально, в общем-то.
Кроме одного. Не нравятся мне такие штатские, которые смотрят не на Ольгу, а на меня. И при этом скрывают, что смотрят. И очень даже умело скрывают. Он смотрел на меня затылком.
Ладно. Как любит говорить один мой знакомый хирург, экс-капитан медицинской службы Иван Перегудов, по прозвищу Док, понаблюдаем.
Ольга повернула ко мне раскрасневшееся от свежего ветерка и азарта лицо:
— А ты тоже умеешь кирпичи разбивать?
— Конечно, умею.
— Рукой?!
— Зачем рукой? Кирочкой. Такой молоток с плоским концом. Ну, видела, когда я фундамент выкладывал.
— А рукой? Как они?
— Когда-то умел. А сейчас вряд ли.
— А доски ломать умеешь? Тоже рукой?
— Доски я предпочитаю пилить. Пилой. И лучше электрической.
— Да ну тебя! — отмахнулась она и снова уставилась на современных гладиаторов.
И даже Настена повизгивала от восторга.
О, женщины!
Я присмотрелся к тому, что происходило на стадионе. Ну, неплохо ребята работали.
Старательно. И двигались грамотно. Только один был на порядок выше. И с ходу даже не скажешь чем. Очень хорошо уходил. Просто чуть смещался, и эти бычки свистели мимо него. Ему оставалось только слегка подкорректировать их свободный полет. Он явно всех переигрывал и уверенно набирал очки. И главное — не работал на публику. Просто работал. А публика ревела от восторга при каждой яростной атаке бычков. Правильно, наверное, говорит один мой знакомый актер, в прошлом старший лейтенант спецназа Семен Злотников, по прозвищу Артист: публика дура.
— А теперь — гвоздь нашей программы! — объявил судья-капитан тоном циркового шталмейстера. — Бои на звание «рейнджер года»! Прошу всех перейти вон туда, к кирпичной стене, там я вам все объясню! Такие бои можно увидеть только в двух местах: у нас и в Техасе!
Надо же. А я-то думал, что этот аттракцион давно прикрыли. Нет, оказывается.
— Что такое рейнджер? — поинтересовалась Ольга, пока мы вместе с публикой переходили с трибун стадиона к развалинам на заднем дворе гарнизона.
— Так в Америке раньше называли конных полицейских, а теперь называют коммандос.
Ну, Чак Норрис, кто-то там еще. И вот в училище раз в год устраивают соревнования на лучшего рейнджера.
— Какие соревнования? — встряла Настена. — Вроде как форт Байярд?
Юное телевизионное поколение.
— Сейчас вам все подробно расскажут, — пообещал я.
Пока капитан довольно толково объяснял почтеннейшей публике правила игры, я отыскал пролом в кирпичной стене и заглянул внутрь.
Когда-то давно здесь была свиноферма подсобного хозяйства училища. Блок из рыхлого от времени силикатного кирпича длиной метров в сто и шириной метров в двадцать. Когда я поступил, ферма уже несколько лет не функционировала.
Почему-то свиньи дохли, как осенние мухи, все разом. Уж кого только не вызывали: ветеринаров из московской «тимирязевки», знатных свиноводов с ВДНХ. Без толку. В конце концов ферму построили в другом месте, а эта понемногу разваливалась, портя вид военного городка и вызывая неудовольствие инспектирующего начальства.
Вышел приказ: снести это безобразие к чертовой матери. Стропила и деревянные переборки попросту выжгли, приступили уже к стенам, но тут кого-то осенило. Ну, если говорить без ложной скромности, — меня. На этот раз скромность можно отбросить, потому что за свою догадливость я едва не оказался в дисбате.
В те годы видаки были даже на гражданке большой редкостью, но училищу повезло: какие-то шефы премировали нас японским «Фунаем» за наши подвиги на ихней картошке. Видак приставили к телевизору в клубе, и пошла такая ночная жизнь, что за первый месяц пьянство среди курсантов снизилось в четыре раза. Среди кассет попался и фильм про это дело, про соревнования рейнджеров. Смысл их был в том, что рейнджер с кольтом на изготовку должен пройти какое-то расстояние, при этом перестрелять всех гангстеров на пути и самому не подставиться. И не подстрелить какого-нибудь случайного прохожего, почтальона или домохозяйку. Причем все фигуранты возникали неожиданно: они были нарисованы на фанерных силуэтах и выскакивали, как чертики. То ли на пружинах, то ли их кто-то за веревки дергал.
Выигрывал тот, кто доберется до цели быстрей других без условных дырок в собственном организме и без случайных жертв.
И поехало! На фанерках изобразили вероятных противников. Кто в те романтические восьмидесятые был вероятным противником? Ну, «зеленые береты» США. «Краповые береты» Ее Королевского Величества. Десантники фээргэшного абвера. Французские легионеры. А, вот кто еще — израильские коммандос. Еще двух япошек изобразили в виде ниндзя. И штук пять-шесть случайных прохожих, в том числе двух полицейских непонятной национальной принадлежности, но со звездами американских шерифов.
Читать дальше