Андрей Таманцев - Точка возврата

Праздничная служба подходила к концу. Отец Андрей прочел отпуст и ушел в алтарь, молоденький пономарь, сбиваясь, забубнил из часослова, прихожане зашевелились, кто-то потянулся к выходу, кто-то подошел ближе к амвону. Бабы Мани, тети Клавы — горстка старух — бедная паства нашего спас-заулского батюшки. Из людей помоложе в церкви были только мы. Пять человек, которые только что вошли и стали в сторонке, дожидаясь конца литургии. Мы ждали, когда освободиться священник. Мы — лейтенант Олег Мухин, старший лейтенант Семен Злотников, старший лейтенант Дмитрий Хохлов, капитан медицинской службы Иван Перегудов и я, капитан Сергей Пастухов. Все — офицеры спецназа. Бывшие. Бывшие капитаны, лейтенанты, старлеи...

Я зашел по делу: обещал нашему настоятелю поправить колоколенку, а ребята просто так увязались со мной — под предлогом того, что не хотят, мол, меня никуда отпускать одного. На самом деле просто не хотели без меня начинать чистить картошку.

Я оглянулся. В храм кто-то вошел, но кто — в тусклом свете паникадил было не разобрать. Вошедший бочком пробрался в дальний от нас угол и пристроился у свечного ящика. Я чувствовал на себе его взгляд. Не был этот взгляд недобрым, но я уже знал, что стоит мне оглянуться — и праздник кончится.

Хорошо еще, что жена Ольга и дочь Настена вот уже три дня как на югах. Нездоровилось дочке всю зиму, вот я с первыми летними днями и отправил их с женой в Сочи. Будь они здесь, Ольга сразу бы почувствовала тревогу. Пришел кто-то, кто может помешать ее счастью. Нашему счастью.

Я подошел к свечному ящику. Неброско одетый немолодой мужчина шагнул мне на встречу, вышел из тени. Кивнул — мол, поговорим на улице, — а сам опустил деньги в щель ящика и взял с лотка семь свечей. В нашей бедной церкви нет человека, торгующего свечами, утварью и церковной литературой. Свечи лежат возле ящика для пожертвований. Жертвуй денег, сколько можешь, и бери свечей, сколько надо. Пять свечей я поставил перед образом Георгия Победоносца. За здравие свое и своих друзей. Праздник кончился. Здравие нам теперь ох как понадобится. И две свечи — за упокой, перед печальным бронзовым распятием. Помяни, Господи, души усопших рабов твоих Тимофея Варпаховского и Николая Ухова. Русских солдат.

Когда отец Андрей вышел из алтаря и начал праздничную проповедь, нас уже не было в храме. Простите, отец Андрей, но звонницу я вам поправлю как-нибудь попозже. В другой раз. Я покидал украшенный березовыми ветвями храм последним, под его слова «...Дух Святый, от Отца исходит, на Сыне почивает...».

Ребята ждали меня во дворе. Тот, кто пришел позже, тоже был с ними.

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор, — сказал я ему с ехидцей, но тихо, чтобы не слышали бабули. А то с ними от одного слова «генерал» может еще обморок приключиться. — С праздником вас!

— И вас с праздником, — отозвался генерал-майор Голубков, начальник оперативного отдела Управления по планированию специальных мероприятий. — Только у меня, кроме звания, есть и имя. И ты его знаешь.

— Здравствуйте, Константин Дмитриевич. Вы к нам на рыбалочку? Или так, мимо проходили?

В этом моем вопросе тоже содержалось известное ехидство — до сих пор не было случая, чтобы Голубков явился сюда просто так — в гости, на рыбалку. Хоть и грозился тысячу раз приехать к нам на Чесну отдохнуть. Но если уж он добрался до моих мест, значит, есть проблемы, и проблемы серьезные. Скорее всего, где-то какая-то из российских спецслужб напортачила, наломала дров, не уследила за ситуацией. И вот теперь выход один — послать на место происшествия сильную опергруппу, которая с риском для жизни вытащит все дело. И лучше всего, чтобы опергруппа никак не была связана с этими самыми спецслужбами. Словом, России снова нужны наемники. И значит, генерал Голубков приехал, чтобы нанять нас на очередное задание. Вот только день он выбрал неудачный. Очень уж не хотелось мне в праздник говорить о делах. Умиротворения мне хотелось, а не специального мероприятия, планировать которые генерал Голубков мастер.

Однако генералу было не до шуток. Он не обратил никакого внимания на мою иронию. Он был хмур и серьезен.

— Пойдемте куда-нибудь, ребята, поговорить надо, — сказал он.