Александра Чумакова: Точка возврата

Когда-нибудь наступит день, самый обычный, каких было миллионы. С запахом утреннего кофе, с дневной суетой, с вечерней усталостью. Будет все, как всегда, но без тебя. Ты исчезнешь с лица земли так же незаметно для человечества, как и появился. Все, чем ты жил, дышал, на что надеялся, во что верил, станет неважно в тот миг, когда с твоих уст сорвется последний вздох. Лицом к лицу со смертью ты встретишься в одиночестве.

Только ты и она… И ты поймешь, что смерть — это только начало…

Меня зовут Дмитрий Ларионов. И сегодня я счастлив, но так было не всегда. День, когда моя жизнь разделилась на до и после, я помню в мельчайших деталях.

Я шел по улице. Шел бесцельно, не зная куда, моя жизнь давно закончилась, душа была уже не здесь, осталась только оболочка. Всем своим существом я рвался туда, где еще не был, но знал, что меня там уже ждут… Там были мои близкие и любимые, которым я нужен любой, там не нужно будет ничего доказывать, там — покой… Во мне жила уверенность, что мне осталось недолго, ведь мне снова снился этот сон…

— Мама, мама, смотри — бомж, — сказала девочка лет шести, одетая в ярко — красное платье с Микки Маусом, и спряталась за молодую женщину.

— Вероника, некрасиво показывать пальцем и так говорить — тон матери был удивительно спокойным, она говорила, будто нараспев.

— А как говорить? Папа мне сказал, что такие люди называются — «бомжи», и их нужно бояться.

— В жизни случается всякое, порой это очень хорошие люди, просто они запутались.

— В чем запутались, в паутине?

— Можно и так сказать.

Я переходил улицу на красный свет. Я делал это специально, движимый жаждою смерти. В следующую секунду случилось то, о чем я мечтал уже давно. Машина, сбившая меня, стала избавлением. Я даже не успел разобрать, какой она марки и цвета, впрочем, это было совсем неважно. Все кончено.

Женщина едва успела закрыть глаза своей малолетней дочери, а после, чуть оправившись от шока, кричала в телефонную трубку:

— Только что на моих глаза сбили человека, возможно, он еще жив, немедленно выезжайте!

Вероника — теперь она обращалась к плачущей и испуганной дочке, немедленно пойдем, о дяде позаботятся, я вызвала скорую помощь.

— М-мам, — всхлипывала девочка, он точно поправится?

— Точно, малышка — мать подхватила ребенка на руки и скорее увлекла ее от этого страшного места. От места, где кружила костлявая старуха.

Тысячи кинжалов пронзили мое тело, боль разрывала меня на части, хотелось кричать, но не получалось, потом боль сменилась онемением. Я куда — то проваливался, или нет, скорее, поднимался. Мое тело парило над землей, я испытывал нечто волшебное: легкость, абсолютное спокойствие, отрешение. Еще никогда в жизни мне не было так хорошо. Я будто сбросил оковы. Наконец освободился. Я летел все быстрее и быстрее, и вот мои ноги почувствовали почву. Я увидел знакомые и самые родные лица — меня за руки держали мама и папа. Состояние счастья, как в детстве…неповторимо… мать и отец… такие забытые и такие дорогие, словно не было их раннего ухода из жизни, не было этих лет разлуки. Они выглядели точно так же, как в тот роковой день.

Скорая и дорожный патруль приехали почти одновременно. Молодой врач скорой помощи, не скрывая своего отвращения, поспешил обследовать пострадавшего. Никаких документов при нем не было. На вид мужчине можно было дать и тридцать, и сорок, и даже пятьдесят лет. Лицо отекшее, со стертыми чертами, волосы давно не мыты и не стрижены, цвет их не определить, куртка грязная и явно с чужого плеча, на джинсах дыра, руки не ухожены, под ногтями грязь, одним словом — отброс общества.

— Леха, грузи его — крик врача тонул в гуле голосов зевак и шуме движущегося транспорта. — Шансов мало, но может, выживет.

— Чем — чем, а здоровьем этого типа не обделили. При таком ударе он должен быть трупом — заключил кто — то из толпы.

— Пацаны, реально, он — покойник, они его не довезут — с видом знатока утверждал подросток, харкая на то место, где еще минуту назад лежало тело пострадавшего.

— Я не знаю, откуда он появился, правда не знаю — как в бреду повторял шатен в сером костюме, я за рулем больше десяти лет и ни одного нарушения, а тут— сбил человека. Умоляю, скажите, что он будет жить! Скажите, что я — не убийца! Мне нельзя в тюрьму, у меня дети и мать — инвалид.