Александра Чумакова: Точка возврата

Известие о беременности любимой меня окрылило, но в то же время я понял, что нужно что-то менять, у моего ребенка должно быть все: хорошая одежда, хорошая еда, хорошие игрушки, все, что было у меня, когда были живы родители. Я звонил по знакомым, скупал все газеты с объявлениями о работе, обратился в несколько агентств по трудоустройству и мне повезло. По крайней мере, в тот момент я был уверен, что мне повело. Меня приняли на должность заведующего складом бытовой техники с хорошим окладом и премиальными. Я, не задумываясь, подписал договор о материальной ответственности и приступил к работе. Получив первую зарплату, пригласил Вику в отличный ресторан.

Такой роскоши мы себе еще никогда не позволяли!

— Дима, ты уверен, что мы можем здесь поужинать? — спросила любимая, изучив цены в меню — По — моему, нам по карману только стакан воды.

— Абсолютно уверен, тем более по такому поводу.

— Похоже, я чего-то не знаю — моя хитрющая девочка наверняка догадывалась, зачем я пригласил ее в ресторан, но старательно делала вид, что это не так.

Я переборол волнение, налил любимой шампанского и, встав на одно колено, дрожащим голосом предложил стать моей женой. Вика расплакалась и прошептала:

— Да!

Люди за соседними столиками захлопали и закричали:

— Горько!

Мы страстно целовались, не стесняясь, мы попросту никого не замечали, упивались счастьем. На следующий день я заполнил холодильник продуктами, необходимыми беременным: фруктами, овощами, мясом, купил витамины. У нас были любовь и достаток, под сердцем Вики рос наш малыш.

Я снова замолчал, хотелось удержать самые радостные воспоминания. Я говорил о времени простого человеческого счастья, которого мне выпало совсем чуть — чуть.

Мафусаил, будто чувствовал то же, что и я, и не торопил меня. Но, как бы мне ни хотелось остановиться на этом моменте, я продолжил:

— Был обычный рабочий день, когда один из владельцев склада объявил, что будет ревизия.

Я не испытал ни капли волнения, ведь работал добросовестно. Но стало происходить что-то необъяснимое: количество товаров по накладным не совпадало с количеством в наличии. Весь масштаб бедствия дошел до меня, когда начальник стал размахивать перед моим носом договором о полной материальной ответственности, речь шла о миллионах. У меня был месяц, чтобы покрыть расход, к которому я не имел отношения. Я выходил со складских помещений, как в бреду. Мне встретился один из грузчиков, по — моему, его звали Гриша.

— Ну что Диман, попал на бабки? Придется платить. Я слышал, что один из шефов нечист на руку, он вывез часть товара, чтобы раздать долги, говорят он — игрок и в последнее время ему крупно не везло. Ему нужен был козел отпущения, и им стал ты. Все, что я тебе сказал — забудь. Ты никому ничего не докажешь. Они — партнеры, а ты никто. Тебя растопчут и сотрут в порошок, если не расплатишься. Не хотел бы я оказаться на твоем месте! Хоть в петлю лезь!

Эти слова эхом отражались в моей голове, на ватных ногах я вышел на улицу, где тяжелые серые тучи наползали на небо, словно темная армия, желающая поглотить свет. Солнце сначала сопротивлялось и пробивалось сквозь мутную пелену, а потом сдалось. Я зашел в ближайшую забегаловку и впервые в жизни напился. Я заказывал еще и еще, пока у меня не закончились все деньги. Не помню, как пришел домой, но проснулся я в своей постели.

— Наконец — то, очухался, папаша — Вика протягивала мне стакан с какой-то жидкостью — вчера ты пришел невменяемый, упал в прихожей, я еле — еле подняла тебя и помогла лечь в кровать, ну, рассказывай, что за повод для веселья? Хорошо, что сегодня выходной.

Я не знал, как рассказать. Не понимал, что мне делать, куда бежать?

— Вика, меня подставили… — и я обрушил на нее все. Она слушала, не перебивая, но с каждым моим словом ее глаза становились все больше и больше. Потом были слезы.

— Мы что — нибудь придумаем, мы что-нибудь придумаем — повторяла она, как в бреду. И она придумала, бедная моя девочка… я не знал о ее планах, когда узнал, было слишком поздно. Утром она ушла рано, как обычно поцеловала меня и снова сказала, что все образуется. Ее не было ни в шесть, ни в семь вечера, мобильный был отключен. Пришла она, когда я уже места себе не находил. За окном царила ночь. Вика была бледная, на лбу выступал пот, а в глазах… в глазах я увидел нечеловеческую боль.

— Я убила его… я думала, это будет легко, но это оказалось невыносимо… он был такой беззащитный, маленький, это был мальчик, наш сын, я лишила его права на жизнь и сделала аборт, его теперь выкинут, как мусор, а я так его любила — она сползла по стене и смотрела в одну точку.