Андрей Таманцев - Пешки в Большой игре

Карачи. 19 февраля. Землетрясение силой семь баллов по шкале Рихтера почти полностью разрушило пригород столицы. Подземные толчки произошли в пять часов утра, когда жители еще не покинули своих домов. Многочисленные пожары и разрушения. Спасатели не справляются с масштабом бедствия. На этот момент насчитывается около трех тысяч погибших (ИТАР-ТАСС).

Тормоза взвизгнули перепуганно, машина остановилась как вкопанная, чуть покачиваясь от стремительного бега.

— Нет! — закричал человек, сидевший позади водителя.

Руки у него были связаны за спиной, он видел только бритый, толстый затылок сидевшего за рулем громилы.

— Вылезай, — тихо, но твердо произнес громила.

— Нет! Не надо, я вас прошу! — снова закричал человек.

На пустынной проселочной дороге его вряд ли кто-нибудь мог услышать. Но он кричал, потому что знал: сейчас его убьют.

Громила лениво пожал плечами.

— Тогда говори, — сказал он, не оборачиваясь.

— Что говорить, что?!

Громила помолчал, рукой с сосисочными пальцами почесал макушку.

— Вылезай! — повторил он с раздражением.

— Нет! Нет! Я скажу, ладно, я скажу. Везите меня, я все скажу.

— Куда тебя еще везти? Здесь говори.

— Но я... Но вы... Пожалуйста, я скажу, но вы же ничего не поймете.

— А это не моего ума дело, — сказал громила. И включил магнитофон. — Сюда говори.

— А потом вы меня убьете? — тонким голосом спросил человек.

— Ага, — ответил его мучитель.

— Тогда я ничего не скажу.

— Тогда я буду тебя бить. — Громила выключил магнитофон. — Выбью тебе все зубы и заставлю их съесть. Потом отрежу тебе пальцы, по одному, все десять. — Громила снова почесал макушку. — Нет, все двадцать, на ногах — тоже. Ты будешь подыхать медленно, ты все равно все скажешь, но тебе будет очень больно. А перед смертью я отрежу тебе уши и тоже заставлю съесть и выдавлю глаза. — Мучитель показал большими пальцами рук, как он выдавит глаза. — А если будешь умницей, я просто выстрелю тебе в сердце и ты умрешь легко и быстро. Ну!

— Я ничего не скажу!

Громила, почти не оборачиваясь, ребром ладони ударил пленника по лицу. У того кровь потекла из носа, он тоненько заныл. Вытереть кровь не было возможности, потому что руки у него были связаны за спиной.

— Не надо, не бейте, я все скажу.

Громила снова включил магнитофон.

— Проблема направленного тектонического взрыва — слишком серьезная проблема, решить ее пока не удавалось никому. Есть какие-то разработки, но они все находятся в стадии гипотез.

Человек шмыгнул носом, втягивая кровь.

— Это все? — спросил громила.

— Да. Больше я ничего не знаю.

Парень выключил магнитофон, снова, не оборачиваясь, махнул рукой. Пленник не увидел ножа, но почувствовал, как его лоб обожгла острая боль. Кровь сразу залила лицо. Было не столько больно, сколько страшно, кожа свесилась почти на глаза.

Человек снова закричал.

— Ну, я включаю? — спросил громила.

— Да! Да! — взвизгнул человек. Громила щелкнул кнопкой.

— В СССР велись такие разработки, кажется, в бакинском институте. Да! В Баку. Но они были прекращены.

Бандит повел плечом, человек сжался и заторопил слова.

— Принцип такого оружия основан на том, что тщательно исследуемые места напряжения плит земной коры заносятся на компьютерную карту, специальная программа вычисляет места, силу и время воздействия на эти напряженные места, которые даже при небольшом воздействии вызывают эффект цепной реакции в земной коре и вызывают землетрясения в нужном месте и нужной силы. Эти места напряжения называются «спусковой крючок», их достаточно много на границах тектонических плит.

— Спусковой крючок, — хмыкнул мучитель.

— Да, — подобострастно сказал пленник, — они как раз и являются самыми уязвимыми в структуре земной коры. При этом не обязательно воздействовать на «спусковой крючок» непосредственно, направленный взрыв из достаточно глубокой шахты прокатится до самого места напряжения и вызовет нужную реакцию. Собственно, вызвать землетрясение в нужном месте можно вообще с другого конца земли. Но это все еще находится в стадии предварительных разработок...

— Хорош, — сказал парень.

— Нет-нет, я не закончил, я еще много могу сказать.