Андрей Таманцев - Угол атаки

Тишина. Крупные, как в августе, звезды. Зеленоватое свечение приборных досок с десятками дисплеев, стрелок и светодиодов авионики.

Высота восемь тысяч метров, скорость семьсот сорок километров в час.

Четыре турбины чудовищной мощности несут по ночному небу махину «Антея».

Курс — в норме. Тяга — в норме. Топливо — в норме. Все в норме. Поэтому словно бы и не слышен в кабине рев турбин.

2.34.

Командир:

— Встретил однажды друга детства. Еще пацанами вместе голавлей ловили. На Кубани, под Белореченкой. Он и говорит: «У тебя всегда рыба была крупней». А мне казалось, что у него.

2.36.

Второй пилот:

— А на самом деле у кого?

Командир:

— Да я уж теперь и не знаю.

2.43.

Штурман:

— В Калькутте сейчас небось духотища.

Бортрадист:

— Нет, там терпимо. А вот в Бомбее — там да.

2.47.

Командир:

— Воздух сегодня тяжелый.

Второй пилот:

— Имеет быть.

2.56.

Командир:

— Пойду покурю.

Командир вышел из кабины. Рев турбин стал гораздо слышней. По огромному самолетному чреву гуляла вибрация. Тусклый свет дежурных плафонов отблескивал на обшивке многотонных длинномеров и негабаритных контейнеров. На торцах контейнеров краснели крупные цифры. Никакой другой маркировки не было.

Командир корабля не имел права знать, что в этих длинномерах и негабаритах. Но он знал. Весь экипаж знал. Потому что их борт загружался продукцией Северо-восточного авиационного завода, а конечным пунктом маршрута была Калькутта. В грузовом трюме «Антея» находились штурмовики МиГ-29М. Фюзеляжи отдельно, крылья отдельно, двигатели отдельно. Эти боевые машины Россия поставляла в Индию в обмен на продовольствие.

Командир сел в откидное кресло и закурил. Неизвестно, о чем он думал. Два «черных ящика» — оранжевые капсулы из сверхпрочной стали с электронной начинкой, установленные в пилотской кабине «Антея», — фиксировали параметры работы всех самолетных систем и переговоры экипажа с землей и между собой. Мысли они фиксировать не могли.

Неожиданно командир поднял голову и нахмурился. Затем погасил сигарету и быстро вернулся в кабину. На магнитной пленке системы оперативного контроля (СОК) остались его слова:

— Что происходит? Второй пилот:

— Теряем высоту. Бортинженер:

— Нет тяги на четвертом двигателе. Командир:

— Форсаж. Второй пилот:

— Даю форсаж. Бортинженер:

— Отказ второго двигателя.

3.17.

Бортинженер:

— Сбой в третьем.

* * *

До Калькутты оставалось шесть часов лету. До промежуточной посадки на военном аэродроме под Душанбе — два с половиной часа.

До конца полета — четыре минуты.

* * *

В 3 часа 21 минуту по московскому времени самолет «Антей» российской компании «Аэротранс», бортовой номер 982, на скорости шестьсот километров в час врезался в северо-восточный склон горного массива Алатау на высоте 4236 метров.

Чудовищный взрыв озарил ледники на окрестных вершинах и вызвал камнепады и сход снежных лавин. Искореженные куски самолета и груза разметало более чем на километр.

Аварийно-спасательная экспедиция прибыла на место катастрофы уже на следующее утро. Но спасать было некого, все члены экипажа и три офицера Главного разведывательного управления, сопровождавшие груз, погибли. Через сутки прилетели члены экстренно созданной государственной комиссии и технические эксперты. Для их доставки к месту взрыва были использованы военные вертолеты, а не транспорт Министерства по чрезвычайным ситуациям. Это позволило избежать ненужной огласки. Сообщение о гибели «Антея» не попало в прессу.

Первый из «черных ящиков» — систему контроля аварийного режима полета (СКАРП) — нашли через два дня по сигналам радиомаяка. Вторую капсулу — систему оперативного контроля (СОК) — нашли через месяц в семистах метрах ниже места взрыва, на альпийском лугу, полузасыпанном камнепадом.

Обе капсулы были опечатаны и отправлены в Москву.

* * *

Через три месяца акт государственной комиссии был подготовлен. Он базировался на заключении экспертной группы. Причиной гибели «Антея» были признаны неполадки в радионавигационной системе, возникшие из-за сильного геомагнитного возмущения, какие нередко случались в этой части Алатау.