Леонид Словин - Отстрел

— Давно разбежались?

— С полгода…

— У вас есть его телефон?

— Должен быть…

Родитель подумал. Дал задний ход.

—Знаете, вы зайдите в «Зеро». Коммерческий киоск круглосуточный. Рядом с остановкой. Продавщицы их знают. Переспали со всеми. А мне… — Он смутился. — Не с руки… — Он оглянулся на жену.

Секретарь сообщила по внутреннему:

—Позвонил советник Арабова. Судебно-медицинская экспертиза трупа закончилась. Им выдали тело Нисана. Неерия и остальные сейчас на дороге в аэропорт Домодедово…

—Иван Венедиктович! Савон!

На светофоре перед Манежем рядом с «вольво» на перекрестке притормозил новенький «Фиат». Позвали оттуда.

—Не слышишь?

Авторитет, дававший столичное прикрытие фонду «Дромит», — нестарый, но изрядно потрепанный жизнью п а х а н ,— оглянулся. Он сидел на заднем сиденье, наискосок от водителя. В «Фиате» мелькнул кто-то, стриженный под бандитский ежик, белоснежная сорочка, пуловер…

«Серый!»

Близко вслед за «Фиатом» шла вторая машина — «Джип-Чероки» с телохранителями. Сбоку еще — мощный «Харлей-Дэвидсон», зверь-мотоцикл, непременный участник кортежей армавирского авторитета.

Савон опустил стекло:

—Здоров!..

Летевшие на похороны в Бухару гнали колонной впереди.

— Привет… — Серый кивал на тротуар.

— Прижмись… — Савон дал знак водителю.

Времени до окончания регистрации на рейс оставалось не много, но отказать Серому было неблагоразумно и опасно. Толковали накоротке. Тут же, в сквере у старого здания Ломоносовского университета на Манеже. Высадившиеся из «Джипа» боевики живо развели прохожих, оттеснили с тротуара, образовали коридор безопасности. Авторитеты встретились дружески. Принадлежали оба одной масти: воровские звания заслужили по тюрьмам да колониям. Савон посочувствовал первым делом:

—Из Комиссии по помилованиям ничего нет?

—Пока нет…

Серый не склонен был принимать соболезнования. По натуре своей сразу взял быка за рога:

— В добрую дорогу собрался…

— Не говори.

— Не уберег, выходит, ты своего мэна!

— Значит, судьба ему. Я так рассуждаю.

—А как объяснишь «Чайхане»? В Бухаре у Чапана будет разговор с тобой.

С этим было ясно. Савон не отвел опасность, угрожавшую бухарскому банкиру. Не принял необходимые меры. Не снял проблему. Люди из «Белой чайханы» обязательно предъявят счет московской крыше.

—Потому и еду…

Мимо прошла молоденькая, пружинящая задом телка. Боевики намеренно пропустили ее рядом с Серым. Серый взглянул ей вслед.

— Из Бухары им не все ясно, что тут — в Москве. Мы со Сметаной про это думали. И про тебя тоже. Можешь высказать свои подозрения. Мы не в обиде. Можешь даже предложить помощь против нас…

— За кого ты меня держишь, б р а т а н?

—Не обижайся! Мы хотим знать, какие у них планы. Будешь знать ты, будем знать и мы. Согласен?

Савон успокоился. В жизни не раз уже бывало: судьба неожиданно преподносила подарки. Отходил дуриком. Потому и разменял пятый десяток. Вот и сейчас тоже. Последнее время, правда, все больше хотелось жить спокойно. Без опаски. Да и деньги были… Сожительница воспитывала внучку. Маленькую ласковую козочку. Девочка называла Савона крестным.

«Взять обеих! Купить дом на Кипре или в Голландии..: — Савон машинально перешел на забытый с детства белорусский. — И тикать отсель к ябеной матери… Да нет! За вход — рубль, выход — за два! Так не уйдешь!»

— у, давай, Савон! Успеха!

Серому что-то стукнуло в голову: отстранил боевика, вскочил в седло мотоцикла.

—Поспевай… — Включил зажигание. Охранник сиганул сзади. Мощный «Харлей-Дэвидсон» развернулся, наполнив мощным грохотом двор, рванул мимо метнувшей в сторону напуганной телки назад, к Манежу. Охранники, торопя друг друга, на ходу попрыгали в «Джип» и «Фиат».

Савон глянул вслед. «Это тебе из Москвы не все ясно, что творится в том регионе…»

Наряду с ворами из «Белой чайханы» появилась и выросла там, рядом, и вторая мощная группировка. Новые авторитеты. Спортсмены. Боевики. Моджахеды. С «Белой чайханой» было у них временное перемирие. У Савона с ними тоже нашлись завязки.

В этом был первый из двух остававшихся его козырей.

Второй — валютные дела. Нисан все чаще отмывал черный нал бухарских воров через посредников в швейцарском банке в Женеве. Операции были стремные. Сумма каждый раз все больше увеличивалась. В Москве могли запросто уложить за тысячу долларов.